Когда муж - оборотень...
Шрифт:
— Чего встала? входи, а то простудишься.
— Девочка, моя ты возвращалась ко мне! Но почему же? Почему же снова ушла?
— У вас слишком много грехов мамочка, я забираю вашу тьму.
Появившаяся передо мной девочка, грустно улыбнулась.
А мое сердце зашлось от боли.
— Прости нас милая! Прости!
Слезы душили, я разрыдалась в голос.
Бедная моя девочка! Как же твоя душенька из—за нас дураков страдает, нужно это прекратить! Знать бы как?
— Где ты, Вика? Где
В мою голову ворвался голос Вадима, но я не успела ответить, в комнату вошла мама с четырьмя девушками.
Одна сестра, другая невестка, жена Гриши, не знаю, откуда, но я это знала, и две жрицы общины.
В бане исполнили ритуал омовения, смывая чужое негативное влияние, порчу болезни, обернули меня на несколько минут в ржаное, соленое тесто, затем пропарили вениками и несколько раз окатили то ледяной, то горячей водой. Читая знакомые мне заговоры. Да, все, что я слышала и видела теперь, казалось мне знакомым.
Мне на глазах становилось легче, я чувствовала, как силы заполняют меня. Это непередаваемое ощущение уверенности, эйфории, желание жить и горы свернуть.
— Улыбаешься! Ты улыбаешься!
Мама засмеялась от счастья и поцеловала меня в щеку, завела на крыльцо дома. А сама спустилась вниз.
— Ты куда мам? Дождь ведь!
— Это нечего! Мы тут рядом живем. О тебе теперь муж позаботиться! Иди в дом, не бойся. Он тебя и так слишком долго ждал.
Мама с девушками поспешили уйти, а меня реально затрясло то ли от страха, то ли от возбуждения.
Мужчина был определенно хорошо собой и, скорее всего, у него как у волка самца, осталась надо мной власть как над его самкой.
— Чего встала? входи, а то простудишься.
Глава 17
Мужчина был горячим. Он в прямом смысле, горел от желания и нетерпения, я видала это, по его пытающей оранжевым цветом ауре, аж глаза слепило.
— Я могу держать себя в руках, — смущенно улыбнулся мужчина, заметив мой тревожный взгляд. — Идем, я приготовил ужин, все, что ты любишь. Салат, капуста с луком и сметаной, запеченная осетровая икра и кролик тушеный в сметане. Ну и блины с липовым медом,
Слюна заполнила рот, желудок свело судорогой, и я не могла думать не о чем кроме еды. Ели сосредоточенно и молча. Как же все вкусно! В жизни ничего вкуснее не ела. Допив брусничный сок, я поймала на себе жадный взгляд Влада. От него меня передернуло. Сдержаться, не смогла.
— Благодарствую за ужин, — встав я, слегка поклонилась мужу.
— На здоровье, на доброе, ладушка моя. — Улыбнулся муж.
Я убирала со стола, он наблюдал за мной.
— Боги к тебе благосклонны, ты быстро восстановилась. Я сегодня ездил в город, купил одежду для тебя, она в сундуке, в спальне.
— Благодарю.
Я налила из большого чугунка, стоявшего в русской печке, воды в пластиковый таз и начала мыть посуду. Посуда для еды, тарелки, кружки, кувшины, были только из глины, но очень красивые, расписанные и покрытые лаком.
— Посуду здесь делают? — Полюбопытствовала я.
— Конечно! Ну—ка, вспомни, кем я тут работаю.
Я повернулась к мужу, призадумалась, и увидела перед глазами свои руки в глине. Я пытаюсь вылепить кувшин, а он мне помогает, направляя мои руки:
— Аккуратнее. С глиной нужно как с женщиной, смелее и нежнее.
Воспользовавшись моментом, мужчина целует меня в шею, и по мне пробегают волны желания.
А вокруг нас на столах много заготовок, кувшинов, кружек и свистулек.
— Ты гончар!
Верно. — Улыбается муж.
— А что, общине нужно так много посуды?
— Ну, бывает и общине нужно. Посуда невечная. Но у нас в городе есть своя сувенирная лавка, вся продукция расходится на ура. И людям польза и радость, и общине доход.
— Сколько здесь людей живет?
— Полторы тысячи, без малого.
— Много.
— Ни мало. — кивнул муж.
— И чем живете?
— Своим хозяйством, сувенирами, праздниками старообрядческими для народа, продукты на ярмарку возим по субботам. Мясо, мед, яйца, овощи, хорошо разбирают.
— То есть, обособленно не живете?
И, да и нет. Взаимодействием с внешним миром у нас всего 12 человек занимается. В само селение посторонние не заходят. Чуть подальше, есть отдельный небольшой поселок для отдыхающих в славянском стиле.
— Территориально мы, где находимся? В Черногории?
— В Словении.
Муж подошел и начал протирать полотенцем помытую мной посуду.
От него так фанило желанием, взять меня прямо здесь и сейчас, что мне захотелось сбежать с криком — спасите, помогите! На всю улицу.
Перед глазами всплыла картина, как мы занимались любовью прямо в его мастерской, на столе. Его сильные руки жадно мяли мое тело. Я двигала бедрами в такт его мощным толчкам, сходя с ума, от все нарастающих, приятных ощущений.
Вашу мамашу!! Как некстати видение—то! Мое тело, живо на него отозвалось, и теперь желание проснулось и во мне. И Влад, как оборотень, конечно, это чувствует.
Он бросает полотенце, резко разворачивает меня к себе, от испуга, я роняю и разбиваю кружку. А меня уже грубо схватили за попу и приподняли над землей вынуждая, обвить ногами мужа за талию. Я чувствую, как его закаменевшее достоинство до боли упирается мне чуть ниже живота. Влад тянется к моим губам, но я, рискуя упасть, упираюсь руками ему в грудь, и выдаю первое, что пришло в голову: — Зачем ты убиваешь девушек?