Когда мы разведемся?
Шрифт:
— Надо верить, Алиса Павловна! А про "полно баб" там точно было?
— Не пугай меня, Глеб Андреевич!
— Ну по смыслу верно, конечно, но не так грубо…
— Да-да, более завуалированно, Глеб Андреевич! Но смысл от этого не меняется. И как сгонял в отпуск, удачно, Глеб Андреевич?
— Удачно, но не так, как рисует твоё воображение, Алиса Павловна!
— Ой, ой, — недоверчиво сказала она.
— Мысли не давали расслабиться как следует. Случилось кое-что перед отпуском, знаешь ли. Смешало мне все карты и весь
— Бедненький, — Алиса легко провела кончиками пальцев по его жёстким волосам, потом по щеке, на которой уже появилась едва ощутимая тёмная щетина.
Голова кружилась. Ох уж эти конфеты…
Глеб притянул её к себе и начал горячо целовать. Они совсем с ума сошли, видимо, но им было всё равно.
Алиса обхватила его руками за шею, приходя в бешеный восторг от того, как они оба потеряли голову. Он потрясающе целовал её, чувственно, нежно, страстно. И ему это нравилось, Алиса чувствовала. Могла ли она представить себе ещё полчаса назад, что такое случится с ними?
…Бледный Коля быстро влетел из коридора в зал.
— Молодой, ты чего такой, привидение увидел? — улыбнулся массажист Гера.
— Там Глеб Андреевич с Алисой Павловной целуются!
— Молодому больше не наливать! — распорядился Гера.
— А ты бы меньше подглядывал, Николай! — рассмеялась Лариса Владимировна. — Хотят и целуются! Имеют право.
— Так ведь она старая! — развёл руками Коля.
— Чтоооооо?! — сразу несколько дам подняли брови.
— Молодой, беги! — сочувствующе посоветовал Гера.
…Глеб гладил волосы, спину Алисы, прижимая её голову к своему плечу. Она так и обнимала его за шею.
— К обсуждению темы мы обязательно вернёмся, Алиса Павловна, в ближайшее время. Но мне нужна ясная голова.
— Ловлю тебя на слове, Глеб Андреевич! — Алиса тёрлась щекой о мягкую светло-серую ткань.
Глава шестая
Тридцатого декабря Алиса уже не работала. Они с тётей Любой затеяли пельмени, но не только с мясом, а ещё со свежей и квашеной капустой.
Алиса измельчала капусту сечкой в специальном деревянном корытце и думала. Мыслей было очень много.
Например, о том, как Глеб вчера провожал её, и они поминутно останавливались, чтобы целоваться. Шли до дома его мамы целую вечность. И он не стал заходить, было уже поздно. Или не хотел, чтобы тётя Люба заподозрила что-то?
Алиса не представляла, как будет смотреть ему в глаза, если встретится с ним. Вчера на празднике всё казалось просто.
Ещё Алиса думала, что делать завтра. Она не хотела ехать к отцу встречать Новый год, у него всегда собиралась большая шумная компания. Алиса любила бывать у отца, но только не в Новый год. А остаться тут и просто отсидеться в комнате? Насколько это прилично? Ведь у тёти Любы, наверно, есть свои какие-то планы.
— Что завтра будешь делать, дочка? Как обычно отмечаешь праздник?
Уже не в первый раз Алиса отметила, что иногда тётя Люба словно читает её мысли. Алиса подумает — а та сразу спросит. Всё-таки есть у тёти Любы какие-то суперспособности! Не зря, наверно, говорят…
— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Если честно, мне не хочется ехать к папе именно тридцать первого. Лучше потом, числа второго — третьего. У них большая компания, а я не люблю. Я бы вообще спать легла.
— Нуууу, спать — это не дело, дочка! Насчёт компаний я с тобой согласна, я такая же. Не люблю. Так может, объединимся? Зря что ли мы пельмени затеяли? У меня наливка есть, сама делаю. Я это с пузырьками не люблю, газировку-то!
— Я тоже не люблю шампанское, — рассмеялась Алиса.
— Вот! Мы с тобой похожи, я сразу родственную душу почувствовала. Я ведь тоже одна встречаю, Глеб с друзьями, у них компания чуть ли не со школы. А мы с тобой кино посмотрим старое, посидим спокойно. Потом салюты начнутся, из окон хорошо видно, и бабахают громко, собак с ума сводят.
— А давайте! — обрадовалась Алиса. — Надо же, как всё удачно совпало! Я тоже старое кино люблю.
— Вот и славно, дочка! Вдвоём веселее. Опять же, и кошки при нас.
Тётя Люба помолчала, улыбаясь.
— Извини, но всё же спрошу, дочка! Гложет меня. Ты такая светлая, весёлая, добрая…как получилось, что руки на себя хотела наложить?
Алиса была готова к тому, что этот вопрос прозвучит рано или поздно. И рассказала всё подробно, без утайки. Про работу, про Славу, про поездку к сестре, про отказ в доме ребёнка.
Тётя Люба дослушала, не перебивая. Потом заговорила.
— Сестру и мать не осуждай, в каждой избушке свои погремушки. Чужая семья потёмки.
— Я не осуждаю, что вы! Понимаю.
— Ты обижена. Отпусти это, и тебе станет легче.
Алиса кивнула.
— И себя не ругай за слабость. Кто не знает чужого горя, тот не поймёт. У судьбы свои пути. Неспроста Чапай там оказался. А ты заново родилась. И тебе легче?
— Намного! Благодаря Василию Ивановичу, Раисе Ивановне и Глебу Андреевичу. Он меня из этого отупения вывел. А потом работа новая, вы, и совсем другая жизнь. Я чувствую свою нужность людям, это то, чего мне всегда не хватало!
— Значит, всё к лучшему. А дети…много лечилась, говоришь?
— Много, но не знаю, от чего, — усмехнулась Алиса. — Причину так и не нашли.
— А может, и нет никакого бесплодия, а? — тётя Люба внимательно смотрела на неё.
— Как нет, ведь Слава проверялся, я точно знаю, и у него ребёнок будет. Значит, дело во мне.
— Бывает, просто не совпадает что-то у людей.
— И это проверяли, всё нормально.
— Значит, другое что-то не совпало, — пожала плечами тётя Люба. — Я не вижу в тебе ничего такого, нездорового. Всё должно быть хорошо у тебя.