Когда наступит тьма
Шрифт:
Продекламировав этот панегирик самому себе, сухопарый человек выпрямился и посмотрел на стол, как будто ожидал на нем увидеть блюдце с миндалем. Карлес с закрытыми глазами размышлял. Условия суровые, гарантия абсолютная, отношение серьезное и уважительное, а со своей совестью пусть каждый разбирается сам. В общих чертах дело обстояло так.
– Суть в том, что мне хотелось бы об этом поразмыслить.
– Я уезжаю из Андорры сегодня вечером. Из соображений безопасности.
– Так что же, по-вашему, я…
– По-моему, мне уже как-то доводилось объяснять, что никаких соображений на ваш счет я не имею, – перебил его сухопарый человек, –
– Не надо на меня давить. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
– Что ж, ничего не поделаешь. – Тот рассеянно взглянул на часы и уставился ему прямо в глаза. – В случае если ответа не будет в течение часа, сделка отменяется, мы с вами прощаемся и – мы никогда не разговаривали ни о чем связанном с вашей супругой. И вообще, мы с вами не знакомы.
– Я не могу принять подобное решение за час!
– А вы попробуйте.
2
Если бы он посмотрел на нее свежим взглядом, то не смог бы не признать, что она женщина красивая. Но милые черты были неотделимы от того, как отвратительно она себя вела в последнее время. Официант подвел ее к столику, она уселась, и он, нехотя поднявшийся ей навстречу, чтобы не привлекать к ним особого внимания окружающих, тоже уселся, с очень серьезным видом, опустив глаза. И стал ждать, пока она заговорит. Однако женщина долго разглядывала меню и задавала официанту глупые вопросы, как будто ей было страшно остаться с ним наедине. Потом заказала себе поесть, ничуть не беспокоясь о том, будет ли что-нибудь и он. Типичное поведение Фран. Когда официант взглянул на него, он ответил, что будет есть все то же самое, что и она, сгорая от нетерпения, когда же тот отправится восвояси.
– О чем ты хотела со мной поговорить?
Он все еще избегал ее взгляда. Но теперь, ожидая ответа, посмотрел ей в глаза. И его зрачки пронзила боль. Фран проколола их взглядом, она умела так делать, продырявила мозг и принялась читать его мысли, и тут он понял, что пропал, поскольку Фран уже догадывается, о чем он договорился с любителем жареного миндаля, какой контракт подписал, заплатив сто процентов стоимости авансом за полную гарантию того, что на него не падет ни тени подозрения, поскольку несчастный случай не только будет казаться таковым, но и произойдет при совершенно непредвиденных обстоятельствах. А теперь она со своей убийственной способностью будет по чайной ложке вытягивать из него признание, и он думал, прости меня, Фран, честное слово, я не хотел, ты даже не можешь себе представить, каким грузом лежит у меня на душе сознание того, что тебя скоро убьют, но будем называть вещи своими именами, ты сама этого добилась. Да, добилась, но, несмотря на это, когда он подписывал в банке квитанцию о снятии денег со счета, ему показалось, что ручка скрипит о бланк точно так же, как скрипит перо, когда королевский указ отправляет подсудимого на казнь. Карлес ожидал, что она скажет, убийца, я немедленно обращусь в полицию, и тебя не минует позор и тюрьма. Но вместо этого она спросила, ты все еще трахаешь эту сучку?
– Ты, как всегда, изящно выражаешься.
Фран положила на стол желтую папку и пододвинула к нему. Он открыл ее, ожидая увидеть фотографию, на которой они с Клер занимаются любовью в постели какой-то гостиницы в Арьеже или в Лангедоке[17], где можно скрыться от насмешливых приятелей, но не от хищного взора Фран, и обнаженная, милая Клер поглаживает его по груди, лаская так, как не ласкала ни одна из женщин. Но фотография не имела никакого отношения к ночам, проведенным с Клер; она была сделана в тот день, когда он согласился переправить чемоданчик в Монпелье для одного субъекта, готового заплатить большую сумму, если не задавать никаких вопросов. Карлес оторвался от фотографии и поглядел на Фран. Та улыбнулась ангельской улыбкой и наклонилась к нему поближе, как будто хотела чем-то поделиться по секрету:
– Держу тебя за яйца.
– Я даже не знаю, что в нем было.
– А я знаю.
– Шантажировать меня вздумала?
– Нет.
Она сделала вид, что любуется огромным букетом цветов, стоящим возле зеркала в углу ресторана.
– Тогда зачем ты меня сюда вызвала?
– Я готова начать переговоры о разводе, – сообщила она. – Поделим пополам все акции, сумму, вырученную от продажи обеих квартир, и дом.
Два года и три месяца он дожидался этих благословенных слов, и наконец они звучат именно сейчас.
– Дом мне не нужен.
– Нет-нет. Все пополам.
Поверить в такую щедрость было невозможно. Что-то тут было не так. Или она наконец стала нормальным человеком? Слишком много лет они прожили вместе для того, чтобы он внезапно в это поверил.
– Зачем же ты тогда мне показала эту фотографию?
– Да так, на всякий случай… Чтобы ты знал, что, если играешь нечисто, мне про тебя известно все…
Все? А знаешь ли ты, о чем я говорил с сухопарым любителем миндаля? Что за тобой следят день и ночь, готовясь тебя…
– …но только при одном условии.
Он закрыл папку и вернул ей, не снизойдя до того, чтобы порвать фотографию. Сейчас он ждал, какое условие она поставит. Скорее всего, нечто совершенно неприемлемое, и все останется по-прежнему, только виноватым в этом окажется он.
– Я хочу пролететь над Андоррой.
– И все?
– Ну да.
Молчание. Они все еще избегали встречаться глазами. В чем же тут подвох?
– И больше ничего? – повторил Карлес.
– Ну что ж: не хочешь, не надо.
– Нет, погоди.
Он представил себе в общих чертах то, что она только что предложила. Но где же подвох?
Теперь она поглядела ему в глаза и, пытаясь подавить улыбку, проговорила: совсем я тебя сбила с толку, да? Но если ты не согласен на это простое условие, обед окончен и все будет по-прежнему.
– Хорошо. Я сделаю заявку.
– Никаких заявок. Импровизация. В частном порядке. Уяснил?
– Ты же знаешь, что я не имею таких полномочий.
– Надо же… А сучку всего пару дней назад катал и никаких заявок не делал.
Если она так пристально за ним следила, то ей могло быть известно все. Включая разговоры с сухопарым.
– Один полет, и дело с концом?
– С нами полетит еще один человек. А ты будешь делать вид, что не имеешь ко мне никакого отношения. Что ты просто нанятый мной пилот.
Тут он все понял. И попытался представить себе, что это может быть за субъект, но ничего не вышло.
– Да или нет? – уточнила Фран, убирая конверт с фотографией в сумку, как будто собралась уходить.
Карлес не мог в это поверить: каким бы невозможным это ни казалось, Фран в кого-то влюбилась. Счастье-то какое, господи боже.