Когда нельзя отступить
Шрифт:
Лица террян превратились в каменные маски.
– Вы хотите сказать что, используя наше с землянами сходство, ваши владельцы арен выставляли наш мир на посмешище?! Это так?!
– Да. К сожалению это так, а теперь с вашего разрешения, я продолжу. Формула "арена – тотализатор – деньги", по которой вы предлагаете вести поиск преступников, выводит нас в высший свет нашего общества. Трое из самых крупных владельцев арен заседают в Совете Кланов, не говоря уже об их связях в правительстве. Любой из них это не простой обыватель с улицы, тут требуется самое тонкое и тщательное разбирательство! И напоследок скажу: следствие идет согласно букве закона, и вы можете быть
– Хорошо! А теперь скажите нам, как протекает поиск похищенных землян?
– Пока мы успели вычислить местонахождение пяти землян. Сейчас они находятся под охраной в военном госпитале. Судьба остальных неизвестна, но, заверяю вас, поиск идет непрерывно! Это вся информация, которой я владею на данный момент времени.
Закончив, тяжело выдохнул, словно сбросил с плеч тяжелую ношу, после чего сел на свое место. Возникшую паузу нарушил легкий шум открывшейся двери. Нашим глазам предстал взволнованный молодой офицер – полицейский. Он попытался начать рапортовать сразу уже с порога, но, увидев нас, растерянно замолчал.
– В чем дело?!- резко воскликнул "первый полицейский страны". В его голосе прорезались тревожные нотки. – Говори при них!
Юный офицер, вытянувшийся по стойке смирно при первых же словах вышестоящего начальства, принялся рапортовать: – Найдены еще двенадцать землян! Содержались под охраной в психиатрической больнице! В связи с этим арестован главный врач больницы и… второй медик Медеи. Сейчас они дают показания.
– Как? И этот тоже? – у "первого полицейского страны" самым натуральным образом отвисла челюсть.
Этого краткого сообщения вполне хватило, чтобы понять, за похищениями землян стоят не только владельцы арен, но и чиновники самых высоких рангов.
"Похоже, террян, здесь никто не любит, – сделал я несложный вывод. – Так что майор, держи ухо востро".
В наступившей тишине было слышно только шумное дыхание, еще не отошедшего от бега и волнения, юного полицейского. Спустя минуту, после того как министр внутренних дел сумел взять себя в руки, мы услышали его голос, обращенный к вестнику: – Офицер, вы свободны! Ну, а мы продолжим наше совещание. Как вы могли убедиться, наши люди продолжают работать, не покладая рук. Так что надежду найти остальных землян мы терять не должны!
Его слова должны были обнадежить и воодушевить присутствующих, но все испортил тон, ко-торым они были сказаны. В нем явно сквозила растерянность. На минуту возникло неловкое молчание, которое неожиданно прервал советник. Его выступление было скорее всего экспромтом, но говорить он умел, видно поднаторел на докладах в своем министерстве. В ней, на мой взгляд, не было ничего особенного, очередные намеки на несправедливости допущенные к великому народу Медеи Советом Торгового Кольца, но случайно брошенный взгляд на Лавинию, заставил меня пересмотреть свой взгляд на происходящее. Ее закаменевший профиль, плотно сжатые губы неприятно удивили меня, тем более что ничего особо оскорбительного в этой пространной речи я не услышал.
– … речь, наверно, показалась вам слишком эмоциональной. Извините меня. Сказалось чувство обиды за свой народ.
Не успели прозвучать его последние слова, как тут же раздался голос Лавинии: – А как насчет наших чувств?! А о нашей гордости и достоинстве вы забыли? Или слежку за мной и Жоресом вы считаете как дополнительный почет, оказанный нам?
– Это не слежка, а охрана. Во избежание возможных покушений на ваши особы со стороны преступников. И не более того, – тут же последовал быстрый ответ, вслед за ним на его губах появилась
– Почему не поставили нас в известность?! – продолжала горячиться Лавиния. – Или ваши громкие слова о правах касаются только вас?!
– Поставил. Сейчас, – издевка в его голосе прозвучала еще явственней.
Напряженные лица террян. Сердитые взгляды медеян. Напряжение нарастало с каждой секундой. Будь это на Земле, я бы сказал: "Драки не миновать". Но здесь – не там. Впрочем, меня никогда не интересовала высшая политика, а уж тем более, чужих миров, но здесь сидел человек, который был мне не равнодушен. Его обидели. Всколыхнувшаяся злость, вместе с чувством обиды за Лавинию, настоятельно искала выхода. Какого-нибудь действия. Мозг тут же принялся перебирать возможные варианты, при этом, понимая, что нельзя чрезмерно накалять обстановку.
"Если нельзя врезать ему по харе, то почему не послать этого зарвавшегося урода по матушке. Отвести душу! Эх, где наша не пропадала!".
– Если ко мне вопросов или претензий больше нет, – заявил тоном победителя представи-тель правительства, – то я, с вашего разрешения, сяду.
Но сесть ему не удалось, так как, неожиданно для всех, вскочил на ноги я. Головы присутствующих тут же дружно повернулись в мою сторону. В глазах настороженность. Что-то будет! Только у советника на лице проступила растерянность, ведь он уже считал, что этот раунд за ним.
Упершись кулаками в стол, и слегка наклонившись в его сторону, я скорчил зверскую рожу.
– Кого на понт берешь, гнида!! Мы тебе не сявки базарные, падла!! Пасть до ушей порвем и не заметим!!
Моя речь уложилась в десяток фраз, зато как высказанных. От всей души! Блатные слова, переведенные на местный язык, на что я и рассчитывал, оказались для окружающих сплошной абракадаброй, но грубость сказанного была понятна всем без перевода. Короткие, рубленные фразы летели как плевки в лицо советника. Назревавший скандал был смят и вывернут наизнанку этим непонятным террянином. Всем было ясно, что я только что, нагло и открыто, оскорбил члена комиссии. Но как? Непонятные слова и грубый тон в протокол не подошьешь. Члены двух делегаций превратились в большой знак вопроса. Пока те и другие пытались понять, что же стоит за этим выпадом, я спокойно сел на свое место. Один только советник, выпавший из центра всеобщего внимания, одиноко стоял, ничего не понимая, пока в какой-то момент до него не дошло, что случилось. Лицо исказилось в гневной гримасе, рот открылся для яростной отповеди, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд "первого полицейского страны", тут же закрылся. Неожиданный выпад со стороны террян свел политическое противостояние до состояния личной вражды. Начинать ругаться – значит терять лицо. Советник, наконец, понял это и тяжело опустился в свое кресло.
Первым, после нескольких секунд молчания, нарушил тишину глубокий грудной вздох Лавинии, после чего, она встала. Головы присутствующих молча повернулись к ней. Смотрели с ожиданием. Что она скажет?
– К делу о землянах мы еще вернемся, как только появятся новые данные. Теперь скажите мне, советник, что у нас с организацией эксперимента? Ничего не изменилось? – голос ее был тихим и спокойным, но в тоже время звенящим от сдерживаемого напряжения
Советник снова встал, скользнув злыми глазами по мне, перевел взгляд на Лавинию: – Все остается в силе. Единственный вопрос, возникший в правительстве, заключается в размерах ком-пенсаций, если в результате вашего эксперимента что-то пойдет не так.