Когда Ницше плакал
Шрифт:
Ницше едва поднял голову в ответ на попытку Брейера пошутить, но он, ничуть не смутившись, продолжил: «Но позвольте мне высказать свое мнение относительно ваших замечательных книг. Вчера я не успел прочитать их до конца, но я был в восторге, я был потрясен многими вашими высказываниями. Вы удивительно хорошо пишете. Ваш издатель не просто ленив, он глупец: за эти книги издатель должен бороться не на жизнь, а на смерть».
Ответа снова не последовало, Ницше лишь слегка кивнул головой, давая понять, что комплимент принят. Осторожнее, подумал Брейер, может, комплименты он тоже воспринимает как оскорбление.
«Но давайте перейдем
«Да, другие врачи уже говорили мне, что мои головные боли носят характерные для мигрени характеристики: сильная боль, часто только с одной стороны головы, которой предшествуют вспышки света и которая сопровождается рвотой. Действительно, все это происходит со мной. Вы считаете, что понятие мигрени несколько шире, доктор Брейер?»
«Возможно. Появились новые разработки в области изучения мигрени; я предполагаю, что наши дети уже будут полностью владеть ситуацией. Некоторые недавние исследования дают ответы на три вопроса, которые вы мне задали. Во-первых, вы хотели знать, всегда ли вам придется выносить эти ужасные приступы; данные исследований прямо указывают на то, что мигрень слабеет с возрастом. Вы должны понимать, что это всего лишь статистические данные, средние значения, которые не могут служить основанием для прогнозирования в каждом конкретном случае.
Перейдем к „самому сложному“, как вы его назвали, из ваших вопросов — о том, насколько ваше состояние сходно с заболеванием вашего отца и может ли оно привести вас к смерти, безумию или слабоумию — вы же в таком порядке их перечислили?»
Ницше широко открыл глаза, явно удивленный столь непосредственным обращением со своими вопросами. «Хорошо, хорошо, — думал Брейер, — не давай ему опомниться. Судя по всему, ему никогда раньше не доводилось разговаривать с терапевтом, не уступающим ему в дерзости».
«Ни одно опубликованное исследование, ни мой собственный обширный клинический опыт не указывают на то, — продолжил он вкрадчиво, — что мигрень прогрессирует или что она связана с каким бы то ни было заболеванием мозга. Я не знаю, что за болезнь была у вашего отца, — я могу предположить, что это был рак, возможно, кровоизлияние в мозг. Но нет никаких данных о том, что мигрень может развиваться в эти заболевания или в какие-либо другие». Он замолчал.
«Итак, прежде чем мы пойдем дальше, хочу спросить у вас: ответил ли я честно на все ваши вопросы?»
«На два из трех. Был еще один вопрос: „Я ослепну?“»
«Боюсь, на этот вопрос ответить нельзя. Но я расскажу вам все, что мне известно. Во-первых, нельзя с уверенностью сказать, что ухудшение вашего зрения имеет какое-либо отношение к мигрени. Я знаю, насколько заманчива перспектива рассматривать все симптомы как проявления одного и того же заболевания, но не в вашем случае. То есть напряжение глаз может усиливать или даже стать причиной приступа мигрени — к этому вопросу мы еще вернемся чуть позже, — но ваши проблемы со зрением имеют другую природу. Я знаю, что ваша роговица, тонкая оболочка поверх радужки, — вот, давайте я нарисую вам…»
В
«Мы не знаем, с чем это связано, но мы точно знаем, что аномалия эта прогрессирует крайне медленно и что, хотя ваше зрение может ухудшиться, вероятность того, что вы когда-либо ослепнете, очень невелика. Я ничего не могу утверждать со всей уверенностью, потому что непрозрачность вашей роговицы не позволяет мне исследовать вашу сетчатку при помощи офтальмоскопа. Теперь вы понимаете, почему я не могу дать исчерпывающий ответ на ваш вопрос?»
Ницше, который несколько минут назад снял пальто и держал его в руках вместе со шляпой, встал, чтобы повесить все это на вешалку у двери кабинета. Когда он вернулся на свой стул, он сделал глубокий выдох и, кажется, смог расслабиться.
«Спасибо, доктор Брейер. Вы и правда человек слова. Вы точно ничего от меня не скрыли?»
Вот хорошая возможность, подумал доктор Брейер, заставить Ницше рассказать больше о себе. Но действовать надо очень осторожно.
«Скрыл? Очень многое! Все мои мысли, все чувства, все реакции, которые вы у меня вызвали! Иногда я принимался размышлять о том, каково было бы общение, если бы общественность ставила перед нами другое условие — не скрывать ничего! Но я могу дать вам слово, что я был полностью откровенен с вами в том, что касается состояния вашего здоровья. А вы? Не забывайте, что у нас с вами заключен договор о двусторонней честности. Скажите, о чем вы умолчали?»
«О своем здоровье я рассказал абсолютно все, — ответил Ницше. — Но я по мере возможностей постарался скрыть все те мысли, которыми не следует делиться с другими! Вы думали, на что будет похожа беседа в условиях полной откровенности, — я уверен, что это и есть ад! Самораскрытие перед другим человеком — первый шаг на пути к предательству, а предательство делает людей слабыми, не так ли?»
«Провокационная позиция, профессор Ницше. Но, раз уж мы заговорили об откровенности, позвольте мне поделиться с вами одной очень личной идеей. Наша беседа в среду произвела на меня сильнейшее впечатление, так что я был бы очень рад, если бы я и в дальнейшем имел возможность поговорить с вами. Я обожаю философию, но в институте нам давали так мало. Моя повседневная медицинская практика не позволяет мне удовлетворить мою страсть — она тлеет и ждет, когда же она сможет разгореться».
Ницше улыбнулся, но ничего не ответил. Брейер ощутил уверенность в себе: он хорошо подготовился. Раппорт устанавливался, беседа шла своим чередом. Теперь он собирался перейти к обсуждению лечения — сначала медикаменты, а затем — некая форма «лечения словом».
«Но давайте вернемся к вашей мигрени. Появилось множество новых лекарственных средств, которые с наилучшей стороны зарекомендовали себя в некоторых экспериментальных случаях. Я говорю о таких препаратах, как бромид, кофеин, валериана, белладонна, нитрат амила, нитроглицерин, безвременник и спорынья — и это еще далеко не все. Я видел, что вы уже пробовали лечиться некоторыми из этих средств. Почему определенные лекарства оказываются эффективными, никто понять не может, некоторые действуют благодаря своим анальгетическим или седативным свойствам, а некоторые потому, что оказывают воздействие на самую причину мигрени».