Когда охотник становится жертвой
Шрифт:
Утро лениво наползает на город, солнце проникает сквозь задернутые шторы, погружая спальню в мягкий, рассеянный полумрак. Ветер приносит с океана запах соли, а с улиц — асфальтовую пыль и жар разгорающегося дня. Лень дотянуться до пульта и лень надавить на кнопку, чтобы включить кондиционер, несмотря на то, что по спине уже течёт пот. Кайлу не хочется возвращаться в реальность ради мелких бытовых вопросов, ему хочется провести в этом безумии как можно больше времени.
Кали жарко, но она словно расплавилась, растеклась по промокшей простыне и по подушке, не в силах пошевелиться. Она давно потеряла счёт времени. Уже забыла, каково это вообще, когда колени сомкнуты, а ноги сведены вместе. Как это ходить без опоры на чью-то руку и как это вообще ходить, а не лежать. Безумие давно выбило её из реальности, Рейес не представляет, как будет вытаскивать себя на улицу — она ощущает себя одичавшей, словно год прожила в лесу.
Не вынимая из неё пальцев, Кайл отвлекается, чтобы коснуться губами внутренней стороны её бедра. Кали там самая чувствительная — от одного невесомого поцелуя она ахает и вздрагивает, от следующего смеётся, пытаясь вырваться, потому что щекотно. Его горячий язык возвращается обратно, раздвигает налитые кровью складочки, начинает двигаться быстрее, настойчивее. Кали чувствует, что у неё шумит в голове и сохнет в горле, до разрядки остаётся пара ударов сердца. Тело рефлекторно вздрагивает, рот кривится в беззвучном крике — у неё, кажется, начинает пропадать голос. Колени сгибаются, поджимаются к груди, тело гнется дугой и мечется по постели, Кали едва сдерживает себя, чтобы не отпихнуть Кайла ногой — организм инстинктивно защищается от слишком сильных ощущений.
Его пальцы липкие, а губы сладковатые от её смазки — когда он возвращается к ней, Кали сцеловывает с них свой вкус.
— У меня такого не было никогда, чтобы пару минут… — и чтобы так часто и так бурно. На остаток фразы Кали не хватает дыхания, слова срываются на бессвязный шёпот. — Ты мне снишься, тебя не существует.
— Кали… — он словно забывает что хотел сказать. В голове абсолютная пустота, редкие вспышки сознания заполняются её дыханием, ощущение горячего, мокрого тела под его телом, её ладонями, ласкающими его лицо, её голосом, произносящим его имя так, что можно сойти с ума.
Расставив колени по обеим сторонам её головы, Кайл имеет её в рот так глубоко, как она позволяет. Её беззащитность вместе со взглядом грязной, пресытившейся девки сводят с ума, раззадоривают ещё сильнее, как и то, что Кали такая для него одного. Он кончает ей на шею, на лицо, на приоткрытые губы, стараясь не попадать на веки, иначе зальет глаза, они покраснеют, как после хорошего удара. Вряд ли Кали это понравится. Хотя какое там старается, соображалка ни черта не работает.
— Кали, ты нечто. Просто нечто.
Она смешно фыркает, стирая вязкие капли со своего лица прямо ладонью, улыбается, говоря, что эта штука вроде как омолаживает кожу. Кайл улыбается тоже, хватая забытое на столике кухонное полотенце, чтобы помочь ей.
— Когда тебе на работу? — Кали обнимает его, кладёт голову ему на плечо. В этом её движении ощущается необъяснимая грусть. Реальность неумолимо надвигается, обязательства напоминают о себе, мир вокруг никуда не девается, как бы ей того ни хотелось. Придётся расстаться, пусть даже на время его смены.
— Завтра. К шести утра.
Кали обнимает его крепче. Кайл, прикрыв глаза, выдыхает аромат её волос, гладит по спине. Опустошенность, умиротворение и лёгкая грусть от того, что безумие отступает — Кайлу хочется отмотать время назад, чтобы пережить его снова или наоборот, погнать вперёд, чтобы узнать, что будет дальше.
— Хорошо, — она чмокает его в губы, поднявшись на вытянутых руках. — Надо бы в прачечную бельё закинуть.
Это верно. Если простынь хорошенько просушить, её можно будет ставить, облокотив о стену, как кусок фанеры.
Кали встаёт с постели, лениво протягивается, вставая на носочки. Её тёмные волосы сильно кудрявятся от влаги. Когда она поднимает над головой руки, её округлая, упругая грудь становится ещё привлекательнее. Немыслимо красивая девчонка.
— Мне нужно в бар заглянуть, — заметив, как посерьёзнел его взгляд добавляет. — Я знаю, тебе это не очень нравится, но сам понимаешь, — она пожимает плечами, надеясь, что объяснять не придётся. Лезть в бутылку и доказывать свою независимость смысла не имеет никакого, Кали просто не хочет, чтобы он взваливал её проблемы на себя. — Что делать с ключами?
— Оставь себе. Я вторые у брата возьму.
Неплохо бы забрать ещё одни у Риты. Ей-то они точно уже не нужны, да вот пересекаться с ней ради такой мелочи совсем не хочется. Он давно отпустил её с миром, теперь здесь живёт Кали. В его квартире и в его сердце.
— Спасибо за то, что помогаешь мне. Я ценю это. Очень, — говорит Кали начистоту, словно чистосердечное признание делает, которое, как известно, облегчает вину. А она чувствует вину. Стоило сказать это раньше, а не изображать из себя каменную стерву, которой она вовсе не была. Но всё случилось, как случилось, и хорошо, что именно так.
— Я знаю, — отзывается Кайл. Такое бывает, когда видишь человека впервые и сразу же понимаешь, что он твой. Наверное, в тот день, когда он впервые увидел её, произошло именно это. Наверное, будь это не так, он забрал бы Суареса и никогда больше не вернулся в её бар.
— Ты яичницу с беконом любишь? У меня здорово получается. — По пути в душ Кали заглядывает на кухню. — Кстати, не помнишь, куда я пучок зелени сунула? Мне кажется, в машине остался.
— Кали. Выходи за меня. — Вырывается изо рта само, как результат сентиментальных размышлений, которыми до отказа заполнился размягченный после секса мозг. Кайлу вдруг начинает казаться, что всё это уже было с ним, что Кали всегда была здесь, что они знакомы всю жизнь. Он хотел бы чтобы Кали родила ему детей. Он любил бы их больше жизни.
— Ты спятил? — с кухни доносится удивлённый голос. Кайл готов согласится с этим утверждением. Пусть это глупо, не вовремя и не в их положении. Кайл уверен, что никогда ничего правильнее в жизни не говорил.
Трель телефона обрывает затянувшееся молчание. На экране высвечивается телефон Коула.
— Через час у Рори в «Раз, два». Этот говнюк согласился только на своей территории, когда я ему про тебя сказал. Зассал, что ли? — хмыкает в трубку брат. Кайл косится на дверь ванной — Кали успела проскочить туда без него. Завтракать ей придётся одной, он успеет только душ принять. И конечно же, куда и зачем он едет, он ей не скажет.