Когда он проснется, Незнанский Фридрих Евсеевич

Когда он проснется

на обложку

Незнанский Фридрих Евсеевич

Шрифт:

Без всякого ложного смущения я полез в декольте и вытащил оттуда… Что бы вы думали?

Пистолет. Самый настоящий. Почти невесомый, маленький пистолет. Не газовый, не имитация, не пугач какой. Самое что ни на есть боевое оружие. На пластмассовых накладках рукоятки красовался известный во всем мире любителям оружия товарный знак – три стрелы в круге и надпись: «P. Beretta». На вороненой стали ствола виднелись четкие буквы – «BERETTA MOD. 21-22 L.R. Made in U.S.A.». Чуть ниже, там, где должен быть выбит серийный номер, кто-то аккуратно сточил металл напильником. Значит, имелись причины…

Да, это было замечательное оружие, надежное и, главное, маленькое и легкое. А патронов двадцать пятого калибра его магазин вмещает восемь штук. Так что, несмотря на размеры и вес, это очень серьезное оружие. Хотя, может быть, носить железку весом около двухсот граммов (именно столько весил этот пистолет) на тонких лямках бюстгальтера не так уж просто. Не знаю, не пробовал…

Эх, Гордеев, опять ты в историю вляпался! Тебе это надо?

Однако, как бы я ни ответил на последний вопрос, ничего изменить уже нельзя. Ну не выбрасывать же ее обратно на мороз только из-за того, что у нее в лифчике оказался пистолет. Кстати говоря, я автоматически отметил, что, несмотря на долгий контакт с телом, вороненая сталь «беретты» почти не нагрелась. Значит, девушка замерзла совсем. И надо срочно предпринимать какие-то действия.

На всякий случай я обыскал ее. Только не думайте, что это занятие доставило мне массу удовольствий. Ощупывать холодное безжизненное тело, даже если оно принадлежит молодой и симпатичной девушке, не слишком-то приятно, особенно если вы только что обнаружили на ней пистолет. А если где-нибудь она еще и гранату прячет?

Перед тем как приступить к реанимационным процедурам, я понюхал ствол и осмотрел магазин пистолета. К сожалению, ничего утешительного. В магазине оставалось всего два патрона, а свежий запах пороховых газов в стволе свидетельствовал о том, что из него стреляли совсем недавно.

Я спрятал пистолет в свой сейф и достал из бара бутылку коньяку. Вообще-то я его держал на случай общения с Александром Борисовичем Турецким, следователем по особо важным делам Генпрокуратуры, моим другом и наставником (очень он этот напиток уважает), но ради спасения прекрасной незнакомки… Я плеснул ароматной жидкости в стакан и поднес его к губам девушки. Чуть раздвинув их, я влил коньяк ей в рот. Она немного поморщилась, но в себя не пришла.

Нужно было сделать что-то более кардинальное.

Я хлопал ее по щекам, подносил к носу бутылочку с нашатырным спиртом, укутывал в шерстяной плед. Никакого результата. Она будто бы впала в летаргический сон. В конце концов я наполнил ванну горячей водой и опустил в нее девушку, разумеется предварительно раздев. Кстати говоря, бельишко у нее оказалось тоже каким-то слишком уж откровенным – такое продают в секс-шопах. Ясное дело, от мороза оно никоим образом не защищало. На бедре и на ребрах я обнаружил два больших синяка. Ее явно кто-то пинал, может быть даже ногой.

Я поддерживал ее голову над водой, чтобы она не захлебнулась. Постепенно щеки стали розоветь, веки подергиваться, в конце концов она открыла глаза.

Вначале, видимо, она не поняла, где находится. Потом, оглядевшись вокруг и обнаружив, что лежит в ванне обнаженная, а рядом с ней неизвестный мужчина, она отреагировала

как-то странно. Не испуг, не стеснение. На лице ее отразилась какая-то жуткая безысходность, смешанная со страхом. Она смотрела на меня буквально как кролик на удава, который вот-вот готовится им пообедать.

– Не волнуйтесь, – сказал я, – вы в безопасности. Я – адвокат Гордеев. Я уже, правда, представлялся. Ничего плохого сделать вам не собираюсь. А в ванне вы находитесь, потому что довольно долго провели на морозе. А это очень опасно для жизни. Вы здесь отогреваетесь.

Выражение ее лица сменилось на недоумение, потом на недоверие.

– Где я? – наконец спросила она. Потом, видимо, память к ней стала возвращаться, и она проговорила. – Ах да, я помню. Вы привезли меня на машине.

– Именно, – обрадовался я. Мои усилия все-таки дали результат, – я нашел вас на улице. В больницу вы ехать отказались. Так что пришлось обходиться своими методами.

Она подвигала пальцами на руках и ногах, потом потрогала лицо.

– Меня зовут Маша, – сказала она.

– Очень приятно. А теперь, Маша, лежите спокойно и отмокайте. Не буду вам мешать. А когда согреетесь, выходите из ванны. Я напою вас глинтвейном.

Спустя минут сорок она отогрелась и в моем банном халате вышла из ванной. Судя по цвету ее лица, чувствовала она себя значительно лучше. Если бы не порез на щеке, который начал кровоточить, и испуганное выражение лица, можно было бы даже сказать, что она совсем пришла в норму.

– Присаживайтесь за стол, – пригласил я ее на кухню и поставил не стол дымящийся стакан с ароматным глинтвейном. Маша взяла его в руки и очень быстро, хотя и маленькими, чтобы не обжечься, глотками, выпила напиток. А потом опустила глаза и попросила поесть.

Я не досаждал ей вопросами: придет время, и, конечно, ей придется все рассказать. А пока я достал из холодильника колбасу, сыр, масло, нарезал хлеб и терпеливо подождал, пока она утолит голод. А судя по всему, не ела она очень давно. Конечно, прежде всего я достал из аптечки пластырь и заклеил ее рану на щеке. Но пока что не интересовался ее происхождением.

Вдруг Маша о чем-то вспомнила, нервно вздрогнула и вновь испуганно глянула на меня. Я сразу же понял причину ее волнения:

– Не волнуйся. Я нашел твой пистолет. Он сейчас в надежном месте.

– А сумочка? – задала она вопрос, который поставил меня в тупик.

– А вот сумочки никакой у тебя не было.

Ее глаза увлажнились:

– Там были документы. И деньги. Как же я теперь домой вернусь? Меня через границу не пропу-у-устят!

И Маша зарыдала в три ручья.

– Так ты иностранка?

– С Украины.

– А здесь что делаешь?

Она опустила глаза.

Впрочем, я уже кое о чем начал догадываться.