Когда он проснется
Шрифт:
– О том, что мы задержали Пташука, он знает.
– Да. Мне кажется, что с ним на Кропоткинской встречался сам Вересов. Не такая это важная птица, чтобы помощников подсылать. Да и небезопасно: больше народу будет знать о готовящемся преступлении. Но Пташук-то не знает ни имени его, ни адреса.
– А усы? Приклеенные?
– Конечно, – пожал плечами Турецкий, – ты чего задумался, Юра?
Что-то мне смутно напоминали эти усы… Где-то я уже слышал о невысоком человеке с усами…
– Знаете, – наконец сказал
– Кто? – насторожился Турецкий.
Я напряг память. И наконец вспомнил. Ну конечно, Маша Пташук, когда описывала незваного посетителя моей квартиры, который вскрыл сейф и оставил карточку с эмблемой УНФ.
– Ну, это еще ни о чем не говорит, – покачал головой Турецкий, – усатых людей полно. Хотя всякое может быть. Эх, жалко у нас фотографии Вересова нет. Показать бы Маше – все сразу стало бы ясно. Кстати, и этой Тане Малышевой неплохо было бы ее предъявить. Все-таки фоторобот фотороботом, а фотография – совсем другое дело.
– Надо раздобыть фотографию, – предложил я.
– Где? Съездить с фотоаппаратом в ЦКБ? Или обратиться к его дяде? Можем все дело испортить: ведь если действительно он провернул затею с ключиком от почтового ящика – это говорит о многом. Очень о многом.
Произнося последние слова, Турецкий почему-то погрустнел. Тогда я еще не понял причин этой грусти…
– А что, если среди фотографий Мартемьяновой есть такая, где она запечатлена вместе со своим помощником? Или, например, в отделе кадров Госдумы?
– Нет, – решительно покачал головой Турецкий, – в Госдуму – ни ногой. А вот к Мартемьяновой съездить можно. Давай сделаем так: я пойду к Меркулову за санкцией, думаю, это займет какое-то время. А ты дуй на Рублевку – пошукай среди фотографий. И держи меня все время в курсе.
Я немедленно отправился в квартиру Мартемьяновой. Конечно, предварительно позвонив. К счастью, Валерий Николаевич оказался дома. И согласился показать мне фотографии Елены Александровны.
К сожалению, среди многочисленных людей, запечатленных вместе с Мартемьяновой, Игоря Вересова не оказалось. Я позвонил Турецкому, у того тоже случилась заминка – ни Меркулова, ни генерального на месте не оказалось. Главное, я не мог позвонить самому Вересову: была опасность спугнуть его.
Впору было отчаиваться, как вдруг я вспомнил, что у меня дома должна быть фотография Вересова. Все-таки мы не раз сидели вместе на разных соберунчиках и вечеринках. Я кинулся домой, выволок с антресолей ящик со старыми фотографиями и через двадцать минут имел два изображения Вересова. Конечно, почти десятилетней давности, но все же. Это лучше, чем ничего.
Теперь предстояло предъявить фотографии всем нашим свидетелям. Таня Малышева узнала Игоря окончательно и бесповоротно. Затем я бросился в Склиф.
Петя Пташук побледнел,
– Да, – с явной неохотой ответил он, – это тот, с которым я встречался на Кропоткинской. Только у того усы были.
Маша сказала, что не очень уверена, но человек, который пробрался в мою квартиру, очень напоминает Игоря Вересова…
Итак, вырисовывалась очень любопытная картина. Игорь Вересов провернул махинацию с ключом от почтового ящика, в котором должны были лежать деньги для оплаты «услуг» наемного убийцы Пети Пташука. Он же договаривался с Петей об убийстве батьки Михася. С большой долей вероятности можно утверждать, что он проник в мою квартиру, устроил там бедлам, вскрыл сейф и оставил карточку с эмблемой УНФ. Значит, действительно он вел какую-то игру. И скорее всего, не самостоятельно, а под чьим-то руководством. Чьим? Вот об этом стоило спросить самого Игоря Вересова…
Я набрал телефон Турецкого:
– Все подтвердилось, Александр Борисович. Все трое опознали Вересова. Кроме Маши, которая немного засомневалась, что неудивительно: она видела Вересова мельком, в профиль, когда он проходил по темному коридору.
– Отлично! – воскликнул Турецкий, – я примерно через полчаса закругляюсь. Вопрос деликатный, так что нужно, чтобы все было тютелька в тютельку. Короче, бюрократия замучила. А ты поезжай в ЦКБ. Одного тебя туда не пропустят, так что подожди на стоянке у ворот. Я получу все необходимые бумаги и лечу туда.
Я отправился в ЦКБ, по дороге размышляя над теми фактами, которые нам с Турецким открылись сегодня. Итак, Вересов – заказчик убийства батьки Михася. Последний же заказал Мартемьянову. При этом, что весьма важно, приказал Пташуку только задеть Вересова, но не убивать. Зачем? Очевидно, чтобы выгородить его. Значит, они были заодно. Тем не менее Игорь поручил застрелить Михася и даже пообещал довольно большую сумму. Вряд ли, если бы мы не взяли Пташука, он оставил его с носом – Петя наверняка вернулся бы в свой Бердичев с полной суммой в кармане.
Почему же все-таки Вересов убрал Михася? Может быть, они что-то не поделили? Вряд ли. Такие вопросы решаются на более «высоком уровне». Кто же хозяин Вересова? На это вопрос пока что не было никакого ответа.
Если действительно Игорь проник в мой дом, то становится понятно, зачем он оставил эмблему. Очевидно, он хотел подставить украинских националистов и направить нас по ложному следу. Кстати, тогда то, что он сообщил Турецкому, находится вполне в русле этой версии. И рассказ о некой кассете с компрометирующими УНФ кадрами находится теперь под большим вопросом.