Когда они пришли
Шрифт:
Тут витали горе и страх... Их немного глушили рев моторов армейской техники и резкий лай команд. Но достаточно было лишь проскользнуть взглядом по этим людям, увидеть их лица. У самого на сердце начинали скрести кошки... Я раньше не чувствовал этого страха... Не потому что такой смелый или безбашенный... Просто был слишком занят другими делами, не было времени вдуматься во все это... А сейчас я заглянул в разверзавшуюся под нами бездну... Страх забивался в рот, ноздри и уши, глушил все порывы души... куда стремиться, куда бежать... Все равно не уйти от своей судьбы, все равно всем погибнуть...
Я встряхнул головой, избавляясь от этих мыслей. Вот именно поэтому я и не хотел в Сельцы. Так вот останешься со своими мыслями и без дела и сам себя с ума сведешь. Вот тут хоть занят чем, мысли всякие не лезут когда не надо.
И все же атмосфера тут была жуткая. Люди напуганы, лишены крова и дома, многие потеряли друзей или родных... И все из-за угрозы, которую никто и понять не мог. И даже смех маленького ребенка, вырвавшийся из одной палатки, казался столь неуместным и чуждым, что замер в воздухе и затих, не найдя поддержки...
Я порет внезапно озябшие руки, покрывшиеся мурашками. И это ведь что солнце пекло вовсю... Холод не от погоды, холод в душах людей...
Наконец ступени театра. У входа вся та же баррикада с "Утесами".
– Вы куда?
– спросил нас командир стрелков, отрываясь от карт.
– Нам к начальству надо...
– На задание или эвакуацию?
– спросил солдат.
– Скорее на постой...
– Куда? А ладно, неважно... По таким вопросам найдите полковника
Стрельцова, он за размещение отвечает. Да, и оружие сдадите в гардеробе.
Поблагодарив, вошли внутрь.
Глава 16. Солдаты вблизи.
Внутри театр выглядел теперь гораздо хуже, чем раньше. И причина тут была не в отсутствии уборщиц или старости здания. Некогда блиставшее чистотой фойе театра теперь было донельзя загажено солдатскими сапогами и старой кровью. Судя по дыркам в стенах и битой штукатурке, военные брали штурмом здание, зачищая его от ходунов. Вполне логичный вывод, если учитывать то, что любое публичное здание мгновенно становилось источником заразы. Естественно, приходилось воевать каждый раз, как куда-то заходишь.
Оглянувшись на свои следы, я заметил, что мы трое тоже чистоты не прибавляем. В гардеробе нас повстречал не военный и даже не доброволец, а самая обыкновенная служащая театра, непонятно как тут уцелевшая. Она приняла у нас оружие и даже дала номерки, указывающие, куда его убрала.
Странные вещи случались иногда в нашем безумном мире, а еще более странные даже умудрялись сохраняться. Как вот эти дурацкие, никому не нужные номерки, которые я вечно верчу в руках, боясь потерять.
– Скажите, - спросил я у нее, - а как найти полковника Стрельцова?
Она немного подумала, а потом показала пальцем в сторону служебных помещений. Мне почуму-то казалось, что такую шишку, как полковника, должны сунуть минимум в концертный зал, но, судя по звукам, исходящим из зала, там устроили что-то вроде ночлежки и одновременно дискуссионного зала.
– Где-то там должен быть. В одной из гримерных вроде. Там
Пытаясь следовать таким скудным указаниям, мы пробродили по коридорам минут пятнадцать, под конец окончательно обозлившись, и понося на чем свет стоит архитектора этого здания конкретно и архитекторов вообще.
Наконец, в завершении всех наших страданий, в очередном коридоре наш нашла дверь, на которую была приколота бумажка с надписью "полковник
Стрельцов".
Постучавшись, но не дождавшись ответа, я вошел внутрь. Гримерка и так была не самым большим помещением театра, так туда еще кто-то засунул письменный стол и даже не избавился от шкафов с нарядами. Только теперь вместо костюмов туда запихали какие-то карты и ящики. И, ко всей этой тесноте, там еще было три офицера. Двое спорили, а третий сидел между ними с заинтересованным выражением лица. И тут еще мы трое. Утрамбовались так плотно, что Николая просто обиделся, махнул рукой и вышел. Дышать сразу стало легче, только теперь за открытой дверью обиженно сопел охотник, нетерпеливо стуча ботинком по полу.
– Кто такие?
– прервал свой очередной закрученный довод один из офицеров, все же соизволив обратить на нас свое внимание. Слава Богу, я уж думал, что придется в потолок стрелять чтобы хоть так-то привлечь к себе его.
– Нам к полковнику Стрельцову, - сказал я с самым невинным выражением, пыаясь состроить из себя невинного просителя.
– А... Паш, это тебя, - махнул спросивший с таким видом, словно к полковнику каждые три минуты кто-то обращался.
Полковник встал со стула и подошел к нам. Стоя, он производил гораздо больше впечатления. Почти под два метра ростом, коротко подстриженный и с орлиным носом вкупе с квадратной челюстью, полковник не казался добившимся такого звания одними только связями. Глядя на него, я его представлял не чью-то волосатую лапу, протягивающую полковничьи погоны, а горящие танки и пустыни Афгана. Хотя для этой войны он слишком молод.
Главное, что я заметил, на плечах прежние погоны были уже спороты, а только потом кто-то второпях пришил на них полковничьи.
– Я Стрельцов. С чем пожаловали?
– Мне сказали, что к вам можно обратиться по поводу расселения.
– Запись беженцев в лагере...
– Нет, мы не в Сельцы, а здесь...
– Здесь?!
– удивился полковник, - И сколько вас?
– Человек шестьдесят, может поменьше, - немного приврал я.
– Сколько?! И вы хотите оставаться здесь? С ума сошли? Только на эвакуацию. У меня и так не хватает людей и техники на все, а тут еще и охрану выделять...
– Нет, не подумайте, я не всех прошу здесь оставить, - сразу сдал я позиции, чувствуя явную невыгоду торга, - большую часть людей сдаю вам с рук на руки, здесь не больше двадцати человек должно остаться. Да, к тому же у нас есть и оружие, и машины...
– Тогда тем более!
– Да что вы в самом деле?
– вник Сашка, - мы же сами помочь хотим, а не помощи просим!
– Лучшая ваша помощь, это свалить отсюда!
– накинулся теперь на него полковник, - У нас и так забот полон рот, чтобы еще и с вами возиться!