Когда падают звезды 2

Акулова Мария

Сама Анна встала вслед за дочерью, прошла по комнате несколько метров, остановилась, наполнив легкие воздухом, и продолжила свой путь к двери. Пока не передумала, пока не побоялась.

Она вошла без стука. Дэррек сидел на полу, рядом стояла уже почти пустая бутылка виски. Делая несколько шагов в его сторону, Анна чувствовала, как под ногами хрустит стекло. Творившейся в комнате хаос, сложно было описать, но сейчас, это не имело никакого значения. Она подошла к кровати, села. Положила руку сыну на плечо, опасаясь одного, что он сбросит ее, как отказывался уже не раз

от ее помощи. Но этого не случилось, он заговорил:

– Мама, ты не представляешь, что я наделал...
– обычно такой уверенный, властный голос сейчас звучал совсем не так.

– Представляю, - она сильнее сжала руку.

– Я своими руками, вот этими руками убил ее, вырвал сердце, - Дэррек посмотрел на свои ладони, будто видел их впервые.
– Она меня ненавидит. И я себя ненавижу, - он отшвырнул пустой стакан, снова прозвучал привычный уже звон разбившегося стекла. Герцогиня вздрогнула, но руку не убрала.

– Ты сам все сломал, - он стиснул кулаки.
– Но только ты можешь все починить.

Она ждала, что он ей не поверит, так и случилось, наверное, впервые за весь вечер, по комнате разнесся раскат злого смеха. Смеялся он не над ней, над собой.

– Мама, я изнасиловал женщину, которая меня любила только за то, что поверил глупым сплетням. Она сможет это простить?
– когда он произнес слова вслух, сделанное показалось ему еще более ужасным.

– Она тебя любит...

– Она не может любить такое чудовище. Не она.

– Она тебя любит. Иначе не сбежала бы. Иначе мстила, а она не может, потому что любит, - герцогиня искренне верила в то, что говорила. Полагаясь скорей на интуицию, чем на доводы разума.

– Нет.
– Дэррек мотнул головой, не допуская даже мысли, что мамины слова могут нести хоть зерно истины.

– Да. Сынок, поверь, она женщина, она умеет прощать. Это будет сложно. Неимоверно сложно, но ты должен попытаться. Не для себя. Для нее. Ты сможешь сделать ее счастливой. Только ты сможешь, - она наклонилась, поцеловала его в макушку, как делала в детстве, перед сном.

– Я даже не смогу подойти к ней. Она этого не выдержит, - Анна ликовала, кажется, стену сломать оказалось не так сложно.

– Ты не сможешь подойти сегодня, завтра, может через неделю. Но не вечно. Когда ты окажешься рядом, она будет готова прощать, если увидит, что такой боли, ты ей больше не доставишь. А ты не имеешь права ее еще раз предать. Ты должен вымолить то, что сам же попытался снести под основание. Поверь, женщины не ломаются, мы не отказываемся от любви, мы просто храним ее так глубоко, чтобы в следующих раз, добраться до нее было сложнее. Она закрылась, а ты должен сделать так, чтобы она не побоялась открыться, снова. И это, будет твой последний шанс, в следующий раз, она вряд ли сама сможет найти, как глубоко спрятала свою любовь к тебе.

Ему не нужны были больше ее слова. Все, что могла, она сказала, вот только предстояли еще и действия. Ее самостоятельный мальчик впервые нуждался в ее помощи, и она сделает все, чтобы он ее получил, она отблагодарит его за то, что он взял на себя так много.

*****

Новый день принес лишь еще больше вопросов.

Вечером, Соня не решилась побеспокоить сестру, хотя желание поделиться своей радостью не давало думать ни о чем, кроме того, что завтра они объявят о своей помолвке. Не решилась она не потому, что не была уверенна в реакции Майи, в том, что она будет искренне рада, девушка не сомневалась, беспокоило ее другое. Сообщив подобное, уехать на следующий день не удастся. Ни ей самой, ни родителям, а значит, и Майе придется пробыть в городе дольше, чем она планировала. Опять ее доброй старшей сестре приходится отказываться от своих желаний, ради желаний своих близких.

Когда девушка постучалась в смежную с ее комнатой спальню, Майя уже не спала.

– Войдите, - Майя сидела за столом, держа в руках ручку. Видимо, что-то писала.

– Это я. Доброе утро, - еще до того, как Соня подошла ближе, исписанный листочек скрылся в одном из ящиков. Значит, писала что-то не предназначенное для чужих глаз.

– Доброе утро, - сестра тепло улыбнулась.

– Сегодня вечером, нас пригласили на ужин к Винсентам.
– Соня решила подойти издалека. Хоть ее перестал мучить страх, что сестра так же, как она неравнодушна к, теперь уже, ее жениху, рассказывать о помолвке даже ей было почему-то неудобно.

– Я знаю...

– И за ужином, Витор сообщит одну новость...

– Я знаю, - улыбка сестры стала еще шире.

– Как?
– Соня округлила глаза, неужели все уже знают?

– Большей сплетницей чем ты, моя дорогая, оказался...
– Майя приложила палец к губам, делая вид, что пытается что-то вспомнить.
– Как бы его назвать... Возможно... Твой жених?

Соня подлетела к сестре, схватила за руку, поднимая со стула, а потом крепко-крепко обняла.

– Только это секрет, понимаешь?
– она на секунду ослабила хват, и снова сжала своими тоненькими, но такими сильными ручками.

– Понимаю. Я очень рада за вас.
– Майя погладила сестру по голове.
– Вы будете счастливы. Я в этом уверенна.

– Правда?
– Соня посмотрела ей в глаза, ища подтверждения слов.

– Правда. Вы будете самыми счастливыми на земле.

– Ох, Майя, мне кажется, я его люблю. По-настоящему, сильно люблю. Не потому, что виновата перед ним. Хотя и виновата, и буду всю жизнь это помнить. Но я не жалею, я люблю. Ты представляешь?
– Соня захихикала, будто сказала только что несусветную глупость.

– Представляю. Очень хорошо представляю. И он тебя любит. И докажет, что ты перед ним не виновата, - зная Витора, он сможет сделать этого намного быстрее, чем "вся жизнь".

– Сегодня, мы сообщим о помолвке. Сначала, он поговорит с папой, а потом, на ужине, уже всем остальным. Представить сложно, что все это правда...

– Правда.
– Майя высвободилась из объятий, прошла к окну, чтобы его открыть.
– Вы простите меня, если я не буду с вами вечером?
– наверное, впервые она просила о таком, чувствуя себя полнейшей эгоисткой, и обидься на нее Соня, посчитала это ее законным правом.