Когда Планета кричит SOS

На столе начальника Восточного отдела АНБ Алекса Дуглас, лежала черная папка.

— Мэри, что это? — спросил он у секретарши.

— Простите, сэр, это принес Джон Фитцджеральд Лукас. Начальник отдела по наблюдениям за общественным мнением России просил вас срочно ознакомиться.

— Боже, что там случилось, снова зреет революция? — с усмешкой произнес Алекс.

— Не знаю, сэр, но выглядел он возбужденно.

— Ладно, не беспокойте меня полчаса.

Открыв папку, Алекс сразу же увидел фотографию человека на коляске,

— Мери, вызовите мне Фитцджеральда!

— Послушайте, Джон! — начал без реверансов Дуглас. — Более непонятного и запутанного доклада я еще не читал! Что это за мессия-инвалид? Я от тебя такого не ожидал, думаешь, у меня бюджет резиновый? Не забывай, сейчас 2011-й, а не холодная война 70-х, когда мы могли кидать деньги куда вздумается!

Безупречная фигура Лукаса явно выигрывала на фоне свисающего пуза начальника, но картину уравновешивала легкая небрежность в костюме, которую он специально наводил при походе к шефу. «Он сильно раздражен», — заметил про себя Фитцджеральд, но Джон был к этому готов, другой первой реакции и не должно быть, потому что у него самого, когда он все это прочел, была такая же. Режиссер (так коллеги дразнили Джона между собой) сразу перенял линию поведения, предложенную шефом. Он принял вольную позу, перевел взгляд на Мэри, стоявшую мирно в стороне.

— Можно мне кофе, а шефу шерри?

Алекс удивленно поднял глаза, но промолчал, он сразу понял, разговор будет серьезный.

— Ну ладно, выкладывай, что там у тебя?

Джон отпил глоток обжигающе горячего кофе и пристально посмотрел на шефа.

— Алекс, сколько лет ты меня знаешь?

— С колледжа, около 28, а что?

— Ты мне доверяешь?

— Джон, что с тобой? Я тебя не узнаю!

Фитцджеральд встал и нервно прошелся по комнате, всем видом показывая, что мучительно подбирает слова.

— Просто то, что я тебе скажу, потребует от тебя всего доверия, какое у тебя ко мне есть. Иначе последствия будут непредсказуемыми для нашей страны.

Алекс удивленно ухмыльнулся и достал фотографию, где был изображен инвалид на коляске.

— Ты про него говоришь?

— Да.

— Что он сделал? Готовит какую-нибудь гадость против нас?

— Нет, он очень лоялен к нашей стране.

— Та-а-ак, а в чем тогда, собственно, проблема?

— Этот парень обладает новой идеологией, живой идеологией. Все последнее время я анализировал, задействовал треть суперкомпьютеров отдела анализа политических течений. И пришел к выводу, что если Россия примет эту идеологию, то она приобретет колоссальное влияние во всем мире, невзирая на политические взгляды и религиозные воззрения, народные массы этой страны, но и даже нашей готовы будут разделить эту идеологию.

— Осторожно, Лукас, такие заявления могут стоить тебе карьеры.

— Хмм… Карьеры, говоришь… — Лукас задумчиво потеребил подбородок, затем провел рукой по лицу, будто стряхивая маску. — Знаешь, я больше не боюсь этого! Я готов рискнуть не только карьерой. Только дай добро на полномасштабное сотрудничество с этой группой.

— Да что он придумал! — стукнул рукой по столу Дуглас. — Сколько их было, всяких экстрасенсов, предсказателей, самозваных мессий, чем этот лучше?!

— Кто-то из великих людей сказал: кто примирит религию и науку, тот будет править миром! Так вот, этот парень уже сделал это…

Самолет шел на посадку, нос начал заметно крениться к земле. Кирилл ерзал в кресле, время от времени бросая настороженные взгляды на стакан с вином. Он всегда так делал перед посадкой, по углу наклона напитка можно было судить, под каким углом самолет садится.

— Я заберу ваш стакан? — улыбнулась стюардесса, проходя мимо.

— Нет, я допью, — нервно отреагировал Кирилл.

— Хорошо, — продолжила все с той же искусственной улыбкой стюардесса, — тогда уберите, пожалуйста, столик, мы идем на посадку.

Кирилл не любил и боялся летать, он не понимал, как самолеты держатся в воздухе, посторонние звуки все время отвлекали его от важных мыслей. В жизни суровый, немного грубоватый, в самолетах он делался прямо-таки образцом благоразумия и воспитанности.

— Устали? — начал мужчина с красным лицом в соседнем кресле.

— Немного, — прервал его Кирилл.

— А я вот не боюсь летать, — сказал мужчина и заложил руки за голову, — самолеты это чудо, всего несколько часов, и ты уже в Бангкоке, среди этих крошек, далеко от работы, жены, московских проблем.

Самолет стал разворачиваться, для чего пилотам пришлось заложить резкий вираж, у Кирилла перехватило дыхание.

— Да, я понимаю, о чем вы, — выдавил он ради приличия и залпом опустошил стакан с вином. Впрочем, он тут же пожалел об этом, тепло разлилось по телу, но следить за углом наклона самолета больше было невозможно.

Кирилл глянул в иллюминатор, земля быстро приближалась. Он перевел взгляд на соседа по бизнес-классу, тот довольно щурился, явно погрузившись в свои воспоминания. Кирилл снова посмотрел в иллюминатор, подумал, что жена должна ждать его дома, может быть, старается и готовит ужин. Что будет с ней, если они вдруг разобьются? Будет плакать, страдать от горя? Вдруг опять стало тяжко на сердце, но теперь уже не от того, что он боится летать, ему стало стыдно перед женой. Кирилл глубоко вздохнул и сказал сам себе, что больше никогда не будет ей изменять, никогда.

Настроение известного телеведущего резко изменилось, как только шасси современного лайнера коснулись бетонного полотна посадочной полосы.

— Скажите, что вы делаете завтра вечером? — спросил Кирилл у той самой стюардессы с безупречной улыбкой, когда отдавал ей стакан. — У нас планируется передача про представительниц вашей нелегкой профессии.

Именно «завтра» у девушки было абсолютно свободно, впрочем, как всегда у большинства для популярного, не лишенного удивительного обаяния ведущего вечернего шоу на центральном канале. Только в Останкино, уже через несколько часов он вспомнил, что забыл позвонить жене. И на секунду в голове промелькнула клятва, данная в самолете, он улыбнулся: «Чего только со страху в голову не придет».