Когда правит страсть
Шрифт:
Она не знала, почему он внезапно стал делиться с ней информацией, которую нужно бы услышать еще раньше.
— Но их посчитали невиновными?
— Нет. Они были и остаются злейшими врагами короля. Не позволь обаянию Карстена тебя одурачить. Он беспощаден в своем желании занять трон.
— Но тогда он был еще ребенком, — заметила она.
— Да, но большинство Брасланов считали, что после смерти деда он должен был стать его преемником. Кроме того, множество аристократов после гражданской войны впало в немилость и лишилось титулов и земель. Их следовало изгнать из страны, но отец Фредерика,
— И они хотели бы видеть этот род снова у власти, поскольку тогда получат назад титулы и владения, — предположила она.
— Да, их нельзя сбрасывать со счетов. Но тогда было проведено самое тщательное расследование. Повсюду разыскивались самые известные убийцы. Кое-кого нашли и допросили, но участников похищения среди них не обнаружено. Оказалось, что некий человек в ту ночь скрылся из города. Были такие советники, которые посчитали исчезновение младенца не гнусным политическим заговором, а работой дерзкого вора, воспользовавшегося тем, что большинство королевских стражников уехали вместе с королем.
У Аланы было такое чувство, будто Кристоф говорит о Поппи. В конце концов, Леонард Кастнер исчез именно тогда. А если они искали вора, то, учитывая все возможности, вполне логично предположить, что это он и есть.
— Именно поэтому никто не знает, кто пытался меня убить? Чересчур много подозреваемых?
— В крепость Брасланов были засланы шпионы, но те немногие, кто не был пойман и убит, вернулись без всяких доказательств. Хотя Брасланы злорадствовали над несчастьем Фредерика, все же были слишком осторожны, чтобы приписать весь план себе. Шпионы даже не сумели обнаружить, кто стал главой рода после смерти короля Эрнеста. Брасланы слишком многочисленны. У Эрнеста было две дочери, три брата, два дяди, и у всех были дети, у которых, в свою очередь, тоже были дети. Даже его жена Юберта жива до сих пор.
Алана хотела узнать, ведомо ли ему что-то о Леонарде Кастнере, и приготовилась услышать имя Поппи, прежде чем спросить:
— А человек, скрывшийся в ту ночь... полагаю, его тоже не нашли?
— Совершенно верно. Поскольку не имелось доказательств того, что ребенка убили, с прошествием времени стало казаться, что Кастнер похитил принцессу и просто побоялся потребовать выкуп. А что, это имя кажется тебе знакомым?
Господи, да он ее допрашивает, хотя делает вид, что это вовсе не так! Даже после того как они провели ночь вместе, он по-прежнему делает свою работу, только очень осторожно, очень осмотрительно. Без угроз и давления!
— Думаешь, я не знаю, что ты затеял? — сухо спросила она, пытаясь вырваться из его объятий. — Я уже сказала, кто и почему меня похитил. И уж точно не из-за выкупа, так что ты сильно ошибаешься, считая, будто во всем виноват похититель.
— Но ты так и не ответила на мой вопрос. Твой опекун — Леонард Кастнер?
— Он назвал мне свое имя. Объяснил, чем раньше занимался. И что какой-то неизвестный лакей, работавший на кого-то, нанял его убить меня. Он не вдавался в детали относительно того, как сумел проникнуть во дворец. Упомянул только,
— Назвал свое имя? Значит, мы наконец добрались до истины?
— Я вообще тебе не лгала. И сказала бы тебе его имя гораздо раньше, но ты ясно дал понять, что хочешь его арестовать. Поэтому я решила выждать. Дать ему шанс сделать то, ради чего он приехал сюда. Обнаружить того, кто хочет моей смерти.
— Это моя работа, Алана. Кто он?
— Растибон.
— Интересно... — пробормотал Кристоф после секундной паузы. — Собственно говоря, очень удобно назвать именно это имя, пользующееся в городе достаточно дурной славой. Тебе его открыли в то же время, когда рассказали всю историю? Или вчера, когда опекун говорил с тобой на празднике?
— На что это ты намекаешь, ради всего святого?!
Он пожал плечами. И не отпустил ее, несмотря на все усилия освободиться. Взгляд его был неприятно пристальным. Пытается выудить что-то еще. Но что именно?
— Расследование исчезновения Кастнера до сих пор не закончено, — продолжал Кристоф тем же успокаивающим тоном, что и раньше. — Когда меня назначили на этот пост, я подумал, что смогу рассмотреть эту тайну с иного угла и даже стану тем, кто ее разрешит. Снова допросил всех соседей Леонарда Кастнера, даже нашел тех, кто уехал из города. Но все это было пустой формальностью.
— Так ты никогда по-настоящему не подозревал этого Леонарда? — удивилась она. — Почему же упомянул о нем.
— Разумеется, его подозревали, но его никогда не считали убийцей. Ловким вором — да, но не убийцей. Но потом я обнаружил, что пресловутому Растибону больше не приписывалось ни одного убийства, а это позволяет предположить, что он ушел на покой в то же время. Это одно и то же лицо, не так ли, Алана?
И теперь она поняла, что ему нужно. Он пришел к этому заключению давным-давно, но все же не знал точно, принадлежит ли Поппи какое-то из имен. Он пытается понять, использует ли она сказанное им, чтобы подтвердить свои притязания. А это означает, что он ни на грош ей не верит!
— По этому поводу мне нечего больше сказать, — устало обронила она.
— Не можешь? Или не хочешь?
Разговор становился слишком утомительным. Она снова попыталась вырваться из его рук.
— Отпусти.
— Мне нравится, когда ты в таком положении.
— А мне нет.
— Думаю, что сумею выиграть спор.
О том, кто сильнее? Господи, она заметила, как весело блестят его глаза! Он только что мускулы не разминает.
— Знаешь, грубая сила — аргумент безмозглых, — отрезала она.
Он разразился смехом:
— Сегодня тебе не удастся меня разозлить, Алана моя. Я ведь предупреждал, верно?
— О, пожалуйста, — бросила она с отвращением, — прекрати намекать на нашу близость. Почему ты рассказал мне все это?
— Хотел увидеть твою реакцию на имя Брасланов.
— Считаешь, что я до вчерашнего дня ни разу не слышала этого имени? Я получила образование, не худшее, чем у любого английского аристократа. В обучение входил краткий курс истории всех королевских домов Европы, включая этот. Я даже знаю то, о чем ты забыл упомянуть, что мой отец — их дальний родственник. Но обе ветви семьи стали врагами еще до его рождения.