Когда рыдают девы

Харрис К. С.

Барон осторожно высвободил листовку из пальцев царственного родственника.

– Видел, ваше высочество. – Он подозревал, что регента сильнее всего раздосадовала сопровождавшая пасквиль карикатура, изображавшая Георга безобразно толстым, пьяным, расфуфыренным шутом с ослиными ушами. А вот Джарвиса больше беспокоили последствия призыва к избавительному возвращению короля Артура. – Кто бы ни был виновен в этом безобразии, с ними разберутся.

Камердинер

и врач украдкой обменялись быстрыми взглядами и тут же отвели глаза. От края и до края королевства лорда Джарвиса боялись не без причины. Сеть шпионов и осведомителей обеспечивала вельможе внушающее суеверный страх всеведение, а тех, с кем он «разбирался», редко видели впоследствии.

Доктор выступил вперед, держа на серебряном подносе стакан с мутноватой жидкостью:

– Вот, ваше высочество, выпейте. Вы почувствуете себя намного лучше.

– Кто подсунул листовку принцу? – свистящим шепотом поинтересовался Джарвис у камердинера, пока регент послушно глотал лечебный отвар.

Полное, блестящее от пота лицо слуги мертвенно побледнело.

– Понятия не имею, милорд. По правде, не знаю!

Хмурясь, барон запихнул подстрекательское сочинение в карман сюртука и откланялся.

Вельможа как раз пересекал прихожую, когда к нему бочком подобрался прыщавый паж, отвесил низкий поклон и, разевая рот, попытался что-то сказать, но сумел выдавить из себя только несколько бессвязных звуков.

– Ради всего святого, парень, давай к делу! – рявкнул Джарвис. – Случилось так, что я уже поел, поэтому можешь не опасаться, что пойдешь мне на завтрак.

Подросток испуганно вытаращил глаза.

Барон подавил раздраженный стон:

– Говори, с чем тебя послали.

Мальчишка сглотнул и предпринял еще одну попытку, скороговоркой выпалив:

– Ваша дочь, милорд, мисс Дж… – то есть, леди Девлин. Велела передать, милорд, что хочет с вами поговорить. Она ждет в ваших покоях.

Никто в Англии не обладал таким могуществом, как Джарвис. Может, его родство с королем было не очень близким, но без коварной проницательности и уравновешенной мудрости этого вельможи правящий дом Ганноверов давно бы рухнул, и Ганноверы понимали это. Джарвис посвятил свою жизнь сохранению монархии и расширению мирового могущества Англии. Другой человек мог бы потребовать в обмен на такие услуги пост премьер-министра. Этот же предпочитал властвовать из тени, без ограничения какими-либо нормами или законами.

Премьер-министры приходили и уходили. А Джарвис оставался.

Барон отыскал дочь в покоях, выделенных в его личное пользование, у длинного окна с видом на Пэлл-Мэлл. Когда-то у Джарвиса имелся сын – идеалист и мечтатель по имени Дэвид, но много лет тому назад он сгинул в морской пучине. И осталась одна только Геро: умная, волевая и почти такая же скрытная и ни перед чем не останавливающаяся, как ее отец.

На новоиспеченной леди Девлин красовалось серо-синее прогулочное платье, отделанное темно-зеленым кантом, и широкополая

шляпка, кокетливо сдвинутая набок и закрепленная шпилькой с шелковыми цветами. Солнечные лучи сквозь многостекольное окно заливали посетительницу теплым золотистым сиянием и румянили ей щеки.

– Хорошо выглядишь, – отметил барон, закрывая за собой дверь. – Замужество, похоже, пошло тебе на пользу.

– Вас это удивляет? – повернулась к нему дочь.

Вместо ответа он направился через комнату к черному «вольтеровскому» креслу, на письменном столе рядом с которым стояла свеча. Отношения между отцом и дочерью всегда были непростыми. Слишком уж они походили друг на друга, а это означало, что Геро понимает родителя как никто другой. Однако нельзя было утверждать, что она досконально его знает.

– Что привело тебя сюда? – спросил Джарвис, чье внимание, похоже, было целиком поглощено зажиганием свечи. Он ощущал напряженность, витавшую в воздухе с тех пор, как недавний брак Геро с виконтом Девлином внес новую нотку в отношения отца и дочери и слегка изменил их, но как именно изменил – это еще предстояло выяснить.

– А почему вы полагаете, что я пришла с иной целью, нежели повидаться с отцом?

– Будь это проявление родственной привязанности, ты бы явилась не в Карлтон-хаус, а на Беркли-сквер. Кстати, у твоей матери все хорошо – наверное, следовало сказать, все, как обычно. Она в совершеннейшем восторге от подысканной тобою компаньонки.

Не поддаваясь на отвлекающий маневр, Геро сообщила:

– Габриель Теннисон нашли убитой сегодня утром возле Кэмлит-Моут, – и, когда отец промолчал, уточнила: – Вы знали?

Джарвис наблюдал, как фитиль свечи загорелся и ярко вспыхнул.

– В этом королевстве мало что остается для меня неизвестным.

– А еще в этом королевстве мало что делается без вашего ведома.

Барон покосился на дочь. Та стояла, повернувшись спиной к окну и опираясь ладонями на подоконник. Сквозь стекло за ее спиной виднелась Мэлл, по которой в обе стороны двигался оживленный поток карет, повозок и верховых лошадей.

– Ты спрашиваешь, не я ли убил твою подругу?

– После того, что я услышала вечером в прошлую пятницу, такая мысль, естественно, закрадывалась мне в голову. – Отец продолжал молчать, и Геро нетерпеливо добавила: – Ну, так что? Вы?

– Нет. – Он вытащил из кармана листовку и поднес ее к пламени свечи. Плотная бумага на миг потемнела и задымилась, а затем загорелась. – Но возникает вопрос: веришь ли ты мне?

– Не знаю. – Геро держалась совершенно спокойно, но не сводила глаз с отцовского лица. – Никогда не могла определить, когда вы лжете.

Джарвис наклонил разгоравшийся листок, а затем бросил его на холодные, голые камни камина.

– Насколько я понимаю, Девлин опять ввязался в расследование?

– Да, Лавджой попросил виконта о содействии.

– И ты сообщишь своему мужу, что меня следует включить в список подозреваемых, и даже по какой причине?

Ноздри Геро дрогнули от резкого вдоха, и она оттолкнулась от подоконника.

– Я пришла не по поручению Девлина, а потому что Габриель была моей подругой.

– Возможно. Однако это не ответ на поставленный мною вопрос.