Когда сбываются мечты

Касс Вероника

В больнице я пролежала неделю. Ужасно скучную неделю, ко мне один раз пришла Вика, чтобы попрощаться.

— Прости, что на лету, — запальчиво тараторила она, — но Романов впихнул меня в курс, который уже две недели как начался. А он договорился! И меня ждут! Яна, — несмотря на свою порывистость и бьющие через край эмоции, она аккуратно меня приобняла, — спасибо тебе за это, и я очень рада, что с тобой все хорошо. Ты даже представить себе не можешь, как я переживала. Да что там я… — махнула она, отстранившись, — твой Игнат места себе не находил,

носился целыми сутками как угорелый, сначала как человек, а потом во второй ипостаси. И причем, — она перешла на шепот, — он так и остался в итоге в волчьем обличии под конец, вообще никого к себе не подпускал и ждал, грустно уронив морду на лапы.

Я не выдержала и расхохоталась.

— Ну ты и сказочница! Игнат — да грустно морду на лапы? Ни в жизнь не поверю.

— А вот и зря. — Вика в один момент стала абсолютно серьезной. — Ты ему далеко не безразлична, а ведь он даже не знал о твоей беременности.

Волчица слегка потрясла головой, как будто приводя в порядок мысли, затем пригладила торчащие в разные стороны волосы и, посмотрев на часы, грустно вздохнула.

— Прости, прости, — запричитала она, — но у меня вылет через четыре часа.

— Иди! И обязательно пиши мне обо всем, и фотки высылай!

Она еще раз меня обняла и, поцеловав в щеку, подставила свою для поцелуя, жизнерадостно хихикнув.

Маленький ураган под названием Вика покинул мою палату, отправив перед этим воздушный поцелуй и оставив после себя кучу разных мыслей.

Если все, что она сказала, правда и я действительно ему не безразлична, может, действительно забыть все обиды и начать жить, как полагается настоящей семейной паре? Тем более у нас дети будут.

Дети… Приложила руки к животу и мечтательно улыбнулась.

Мари говорила, что у меня отличные шансы благополучно родить. И я ей верила, не знаю, может, просто хотела верить. Но это не могло не обнадеживать и не вселять надежду в то, что все будет хорошо.

Игнат навещал меня каждый день, принося с собой вкусности и цветы. Но сам он недолго находился в палате, буквально десять минут, словно те были для него наказанием.

И уж совсем неожиданным гостем стала Лекса. Ей, конечно же, никто не рассказал о моей беременности, но о похищении она была в курсе. Странно было видеть в этот раз ее трезвой.

Незваная гостья вошла в палату, не постучав, и помещение заполнил аромат ее приторно-сладких духов. На ней был черный кружевной топ под грудь и темно-розовые, цвета фуксии,\ брюки в пол, широкие штанины которых элегантно разлетались, придавая легкость и невесомость каждому ее шагу.

Она вальяжно опустилась в кресло, откидывая назад длинные белые волосы. Затем, порывшись в сумочке (такой же темно-розовой), достала мандарин, и подбросив его на ладони, наконец-то обратилась ко мне.

— Будешь?

Я отрицательно качнула головой. Лекса, пожав плечами, проткнула фрукт острым наманикюренным ногтем, как ни странно, не розовым, обыкновенный френч.

— Как хочешь, — пожала плечами. — А

ты молодец, — произнесла она, засовывая в рот оранжевые дольки одну за другой, тщательно пережевывая каждую.

Покончив с фруктом, она приподнялась и сложила кусочки шкурки на тумбу рядом с моей койкой.

— Для запаха, — уточнила Лекса. — Так и будешь молчать?

— За тобой интересно наблюдать. Ну-у, когда ты трезвая, — уточнила я, чем вызвала ее улыбку.

— Я же говорю, молодец. Знаешь, я ненавидела твою мать, — без обиняков начала она, — может, из-за ревности к Игнату, может… она меня просто бесила? — посмотрела на меня своими большими голубыми глазами. — Разве у этого бывает объяснение?

— Ну обычно люди знают, почему их бесят другие. Так что причина должна быть.

— Наверное, — задумчиво протянула она. — Маша была такой светлой, доброй, ей все сходило с рук, прощалась любая шалость. Нет, — отмахнулась она, — меня тоже баловали и до сих пор мне позволено все. Практически все, — поднесла палец к губам, — твой муж, например, мне не положен.

— А хотелось бы?

— О-очень. Но не в том суть… в общем, не любила я ее по той же причине, что и не переношу любых людей такого типа. Ну и луна с ней, пусть земля ей будет пухом.

— Ты о моей матери говоришь. Не боишься, что расцарапаю тебе лицо? Ну так, — приложила палец к губам, отзеркаливая ее недавний жест, — для начала хотя бы.

— Сколько раз за сегодня я уже говорила тебе, что ты молодец?

— Много…

— Потому что ты не такая, как твоя мать. У тебя есть стержень, характер и ум, да что говорить… Яна-а, так уделать Майю. У тебя есть яйца, стальные такие яйца. — Лекса засмеялась собственной шутке, а меня передернуло от воспоминаний о Майе. До сих пор перед глазами стояла картинка собственных окровавленных рук, держащих не менее кровавый гребень, с измазанными и мутными бриллиантами.

Странно, что этот образ не начал преследовать меня по ночам, уж больно жуткой казалась мне эта картинка.

— Ау-у-у, — Лекса помахала ладонью перед моим лицом, — подробности смакуешь?

— А ее-то ты за что не любила?

— А за что ее любить? — возмутилась блондинка. — Неприятная особа, постоянно подсовывавшая мне своего слабака сыночка. — Ее лицо скривилось, будто под нос ей сунули дохлую мышь.

— Она сказала, что лишила тебя зверя, так же, как и мою мать.

Лекса выгнула брови и округлила и без того большие глаза.

— Как?! Она не уточнила, — фыркнула я. Неужели она ожидала, что Майя шибко разоткровенничалась со мной перед смертью?

— Да уж. Информативно, ничего не скажешь. — Лекса помолчала пару секунд, что-то прикидывая в голове, и подвела итог: — Бред все это, бред сумасшедшей. Хм… как-то много сумасшедших на один квадратный метр развелось, но не суть… В общем, будем, Яна, с тобой дружить.

Блондинка плавно поднялась, нагнувшись ко мне, чмокнула в щечку, задорно мне подмигнула и, круто виляя бедрами, покинула мою палату.