Когда сбываются мечты
Шрифт:
Весь год с момента рождения Марка налаживал связи с другими кланами теперь уже как официальный преемник. Если раньше все это было на словах, то теперь всем было понятно, кто станет следующим Альфой центральной стаи. И для того чтобы семья была в безопасности, сейчас мне требовалось прилагать еще больше усилий. Яна спокойно реагировала на мои многочисленные разъезды и редкие появления дома. Иной раз мне казалось, что ей вообще все равно, есть я в их жизни или нет.
У нее отлично получалось самой воспитывать и следить за близнецами, поддерживать порядок в нашем далеко не маленьком доме, да еще и гвозди забивать. Однажды приехал вечером домой
И так весь год: она мне улыбалась, искренне радовалась, когда я возвращался домой, страстно отдавалась по ночам. Но меня не покидало ощущение этакого безразличия с ее стороны. Она не показывала негативных эмоций совсем, и меня это бесило. Меня раздражало ее спокойствие в те моменты, когда любая другая нормальная женщина проявила бы недовольство как минимум или скандал с битьем посуды как максимум.
Я жаждал эмоций от нее. Волк внутри меня рвался на волю, когда чувствовал ее холодность, и я начал откровенно побаиваться, что не смогу его сдержать. Детский страх невозможности вернуться к человеческому виду никуда не делся и преследовал по сей день.
Да, бесспорно, выработанный с годами контроль над внутренним Я помогал мне справляться с этим. Но с каждым разом все хуже и хуже. Я был абсолютно солидарен со своим волком и испытывал те же чувства глубокой привязанности и тяги к Яне. Собственнический инстинкт во мне взыграл сразу в день нашего знакомства, одного лишь не учел: женитьба на Яне не принесет мне должного успокоения. Волк чувствовал, что она моя лишь на бумаге.
Когда сегодня увидел Васильева в каких-то миллиметрах от своей жены, почти озверел, сдержался, лишь услышав многочисленный детский смех внутри особняка. Иначе разорвал бы его к чертовой матери.
Взял свою девочку за подбородок и почти успокоился, волк внутри урчал в ожидании прикосновения к ее мягким губам, но потом уловил запах серого волка, и я, почувствовав, как от злости сами собой трансформируются когти, поспешил скрыться подальше от Яны. «Каждый гребаный день рядом с ней словно чертовая проверка на выдержку!»
Когда вышел из душа, услышал шорох в нашей спальне, принюхался, и улыбка расцвела на лице сама собой. Приоткрыл дверь и увидел счастливого Марка, протягивающего ко мне ручки. Бережно подхватил сына и, вдохнув до боли родной запах, успокоился. Волк внутри довольно пофыркивал, подтверждая очевидные факты: «Хороший щенок! Мой щенок!»
– С днем рождения, сынок, пойдем я тебе отдам подарок?
Марк в ответ лишь отрицательно качнул головой и прижался ко мне плотнее, обняв маленькими ладошками за шею.
– Ну хорошо, тогда рассказывай, как ваши дела? Приглядывал за нашими девчонками? Я ведь тебя за старшего оставлял.
Сын усиленно затараторил непонятные слова на известном лишь ему одному языке. Только дочка понимала его речь, говоря с ним теми же словами.
Слушал внимательно, каждое слово и кивал, еле сдерживая улыбку. Ситуация требовала серьезного вида. Марк был вдумчивым ребенком, не особо любил активные игры, не любил посторонних. и только Ариша могла спровоцировать его на пакость. Дочь росла еще тем чертенком в юбке.
– Пойдем сестренку твою найдем? – Марк, ненадолго задумавшись, кивнул, и мы пошли вниз.
Эмоциональная дочь, стоило ей только меня заметить, в отличие от брата ринулась ко мне, громко крича: «Папи! Папи!» Подхватил ее второй рукой и на миг почувствовал единение; все, что нас окружало, ушло на второй план, только я и дети, без лишних слов, на голых инстинктах. Мы понимали друг друга и были близки. Выпустил щенков из объятий и пошел следом за ними к остальной малышне, думая о том, почему же с Яной не происходит такого единения и энергетического обмена? Ведь где-то внутри нее тоже есть зверь, я чувствую его силу, удивляясь тому, как до сих пор он не выбрался наружу. Скольких бы проблем мы избежали. Нам бы не понадобились слова, зачем? Мы и так бы все поняли друг о друге.
Незаметно солнце зашло за горизонт. Принесли огромный торт с двумя свечами, а гости замерли в ожидании.
Я помогал задуть свечу сыну и, как мальчишка, – не сдержался и загадал желание: «Поскорее бы Яна обрела вторую ипостась. Поскорее…»
Сразу после того как счастливые дети получили свои куски торта, на меня посыпалась новая волна поздравлений, и я упустил из виду жену. Весь оставшийся вечер она избегала любого общения, и я не стал ее тревожить. Постоянно смотрел на часы, пытаясь подогнать вперед время. Безумно желая как можно скорее сжать в объятиях Яну и прогнать прочь любые мысли о ее холодности и моем трещавшем по швам самоконтроле.
Только ожиданиям мои не оправдались: Яна устроила скандал. Даже в голове не укладывалось: она впервые за всю нашу совместную жизнь чему-то возмутилось. И весь идиотизм состоял в нелепости ее обвинений. Откуда в ее голове мог только взяться такой бред, будто бы я уже целый день в Москве.
Волк опять начинал рваться, и меня это уже серьезно пугало. Почти сорок лет жил, прекрасно контролируя себя, и тут Луна послала мне Яну, и на сколько меня хватило? Год? Полтора? Чертовы женщины. Врезал по дверному косяку и отправился обратно в особняк к Назимову. Слишком тяжело удержать себя в руках рядом с Яной, волк просится преподать ей урок, и этого нельзя допустить…
– Игнат? Не ожидал, – послышался скрипучий голос старика Николая, встретившего меня в парадной. – Чем обязан?
– Дядь Коль, мне бы успокоительного, – без предисловий начал я с самого порога, – того самого, которым поила меня Янина в детстве, когда я только у вас появился. Его можно как-то раздобыть?
– Задачка. – Мужчина начал щелкать пальцами, что-то раздумывая. – Ту настойку делал Веня, сам понимаешь, что после того, как мы его наказали, он рецептом с нами не поделится.
– Если только его дух, – недобро усмехнулся я.
– Вот и я том же. Из молодых толковых по этим делам никого нет, если только к Мари обращаться. – Он развернулся и направился в гостиную.
– Я не хочу, чтобы она поняла, кому это нужно.
– Понял тебя, постараюсь организовать все в лучшем виде. Ты мне только скажи, Игнат, неужели все так плохо?
Назимов опустился в кресло и потянулся в сторону стола за вазочкой, наполненной конфетами. Выудил из нее леденец и засунул в рот, показывая всем своим видом, что готов к долгому рассказу. Только вот что мне ему сказать? В собственных слабостях непросто признаваться.