Когда сияние нисходит
Шрифт:
В Риовадо никогда ничто не меняется…
Нейл подошел к очагу и стал рассматривать висевший над камином портрет матери, нарисованный в год ее свадьбы. В то время ей не могло быть больше семнадцати-восемнадцати лет. На портрете она была изображена в темно-синей амазонке с кружевной оборкой у горла, украшенной камеей. Черная шляпка со страусовым пером и синей вуалью подчеркивала изящную линию шеи. Роскошные черные волосы ниспадали на плечи. Художник сумел передать тепло и незлобивый юмор, светившиеся в глазах женщины с лукавыми искорками.
— Мама, — тихо выговорил Нейл, прежде чем отвернуться. Потом снова закрыл ставни, не желая, чтобы незваные гости устроили погром в доме, в последний раз оглядел
Несколько минут он наблюдал, как колышется под ветром высокая трава, прежде чем направиться к небольшой рощице из сосен и елей. Была весна, и в воздухе разливался пьянящий запах хвои и луговых цветов. Нейл наклонился и поднял сосновую ветку, усаженную маленькими шишечками. Прозрачная смола мигом склеила пальцы. Он уже собирался встать, когда вдруг заметил следы: отпечатки неподкованных копыт, слишком глубокие для коней без всадников, да и вытянулись они в почти ровную линию.
Нейл встал и неспешно оглядел горизонт.
На неподкованных конях ездят команчи. И апачи тоже.
Нейл оглянулся на дверь, вспоминая, как легко она открылась, и машинально потянулся к шее, пытаясь коснуться кисета. Но тут же вспомнил, что кисет остался у Ли. Рука его немедленно скользнула к кобуре. Танцующий Гром стоял рядом, значит, до винтовки тоже можно дотянуться.
Добравшись до рощи, Нейл наскоро осмотрел каждый уголок, прислушиваясь к звукам.
Но вокруг не было ни души, и только ветер пел в деревьях.
Бесшумно шагая, Нейл остановился у могилы матери.
Фионнуала Элисса Брейдон
Возлюбленная Натаниела
1805-1829
Именно к ней так стремился Нейл. Вот уже четыре года он не был в Риовадо. Должен же кто-то посетить могилу матери, потому что Натаниел, похоронив любимую, поклялся больше никогда не приезжать сюда. И сдержал слово.
Постепенно Нейл стал и здесь замечать странные следы. Словно кто-то чужой посетил дорогую ему могилу. Отчасти из гнева, отчасти из любопытства Нейл решил проследить, куда они ведут. И оказался в тени величественной сосны, простиравшей ветви к небу.
И оцепенел.
У подножия дерева, выходившего на мирный луг и серебряную ленточку реки, стоял крест. Нейлу не нужно было подходить ближе, чтобы понять, кто похоронен здесь, ибо ветер донес до него голос сестры:
«Жила-была прекрасная белая голубка, которая летала в бесконечном синем небе, и солнце отражалось от ее распростертых крыльев. Она летала над зеленым лугом, пестревшим полевыми цветами, но поднималась все выше и выше и как-то забралась слишком далеко. Пролетела сквозь солнце и попала в плен к небу. Гром окружил ее, и белая небесная голубка испугалась. Подул ветер, мир потемнел, и голубка упала на землю. Ее белые гордые крылья сломались. Именно тогда она и встретила волка, крадущегося сквозь ночь. Он защитил голубку и исцелил ее поломанные крылья. Но когда вновь стало светло и голубка улетела на зеленые луга, оказалось, что волка ослепил дневной свет, и она не смогла оставить его, потому что он спас ее, когда грозила беда. С тех пор они были неразлучны. Днем она высоко летала и была его поводырем, а он охранял ее по ночам. И оба они искали землю, где смогут жить вместе, где нет света и тьмы. Но так и не смогли найти, и их дети летали в небе днем и охотились по ночам, и, не зная другой жизни, эти отпрыски голубки и волка наслаждались свободой.
Однажды голубка, зная, что умирает, вновь нашла проход сквозь солнце и полетела домой, к танцующим травам и поющим серебряным водам, где стоят высокие стражи-деревья».
Нейл опустился на колени возле тонкого креста.
Шеннон Малвин.
Девушка с Небесно-голубыми Глазами вернулась домой.
Глава 24
В стране песка, руин и злата
Она сияла красотой.
Одна.
И не было иной.
Стоя в чулках, сорочке и кружевных панталонах, Ли выдохнула и что было сил втянула живот.
— Скорее, Джоли, мне долго не продержаться, — пробормотала она, готовая вот-вот упасть в обморок, по мере того как Джоли все туже натягивала шнуровку, так что розовые вершинки грудей поднимались все выше к кружевной отделке сорочки.
— С чего это вдруг вам понадобилось так туго затягиваться? А я-то думала, вы вообще забросили корсеты вместе с панталонами! Совсем забыли, как подобает вести себя леди! Впрочем, вы такая тощая, что и корсеты не нужны. Но в прошлом месяце я затянула его на двадцать дюймов, и вы не жаловались, так зачем вам понадобилось восемнадцать? — возмущалась Джоли. — Того и гляди переломаю свои бедные пальцы.
Она покачала головой. Но тут же, вспомнив, что и мисс Беатрис Амелия немилосердно затягивалась после тридцати лет супружеской жизни да и мисс Алтея от нее не отставала, понимающе ухмыльнулась.
— Чему это ты улыбаешься? — с подозрением осведомилась Ли при виде самодовольной физиономии Джоли.
— Да так, сердечко мое, вспоминаю, просто вспоминаю. Джоли никогда ничего не забывает!
Недаром женщины рода Треверсов так горды, особенно когда речь идет об их мужчинах!
— Вот только в толк не возьму, куда это мистер Нейл подевался! Уехал вчера утром и до сих пор не вернулся, — продолжала Джоли, недоумевающе покачивая головой. — Вы не знаете, где он, сердечко мое?
— Нет, — буркнула Ли сквозь зубы.
Джоли громко шмыгнула носом.
— Вы ничем его не обидели?
— Нет.
— Знаю я вас, мисси. На маму-то вы похожи, но вот когда речь идет о здравом смысле, тут-то в вас и просыпается покойный папа, царствие ему небесное!
Если бы Ли могла с негодованием втянуть в себя еще хоть немного воздуха, так и поступила бы. Увы, даже этого ей не позволено!
— Я ничего ему не говорила, — процедила она.
— Хм-м… в этом-то вся и беда. Вам следует его улестить.
— У меня вообще не было времени слова сказать: он сразу же уехал. И я не собираюсь улещать Нейла Брейдона, — сообщила Ли расстроенной мулатке. — Потому что он скорее всего рассмеется мне в лицо!
— Придержите-ка язык, душечка, потому что мужчины терпеть не могут угрюмых, сварливых, язвительных особ. И я никогда еще не видела такого безумия, как в этом доме. По-моему, здесь все рехнулись. Маленькая миз Камилла не выходит из комнаты со вчерашнего утра. У мастера Гила губа распухла и нос стал вдвое больше прежнего, а уж рука! Это вам не какая-нибудь царапинка, а настоящая рана! Я думала, что сестры Сент-Арман в обморок грохнутся, увидев племянничка! Снова стали нести всякий бред насчет того, что какого-то дядюшку Жильбера изрубили в котлету. Клянусь, мастер Гил позеленел, как молодой горошек! А мисс Лис Хелен двух слов не сказала с мистером Гаем. Мистер Гай вообще от меня прячется, совсем как в детстве, когда натворит что-то, да и мисс Алтея знай снует из дома в сарай и обратно! Разве пристало леди учить грязных мексикашек читать и писать! И маленькому мастеру Стьюарду давно пора надавать палкой по толстой заднюшке! Ни в чем не хочет знать отказа! Тут же закатывает истерику! Мисс Ноуэлл больше не улыбается, а ведь она была такой милой малышкой. И взгляните на Стивена! Роется в земле, точно грязный негр с плантаций! И что это только творится!