Когда сияние нисходит
Шрифт:
Нейл уронил одеяло на пол и глубоко вдохнул знакомый аромат лаванды и роз, смешанный с благоуханием жасмина, поднимавшимся от ее теплого душистого тела. Длинные, казавшиеся бронзовыми в свете огня волосы выплясывали чувственный танец вокруг бедер. Одна золотисто-каштановая прядь закрывала часть ее личика, очерчивая тонкую линию щеки и челюсти и привлекая его взгляд к ее глазам, ставшим в гневе цвета индиго и никогда не казавшимися более таинственными, чем теперь, полускрытые густой бахромой темных ресниц с золотистыми кончиками.
На какое-то мгновение Ли словно приросла к полу, сгорая со стыда под его пристальным ласкающим взором. Негодование и ярость
Такая нежная и податливая… Такая хрупкая и прекрасная…
Он перегнул ее через руку и долго смотрел в лицо, прежде чем опустить голову. И легко нашел ее губы, хотя Ли старалась увернуться. Поцелуй длился целую вечность. Язык Нейла скользил по ее губам, проник за преграду зубов, и Ли приняла его. На миг оторвавшись, он перегнул ее еще ниже, держа так, чтобы как можно теснее прижать ее бедра к своей отвердевшей, налитой желанием плоти. Розовые соски Ли набухли, как готовые распуститься бутоны. Он взял ртом сосок и стал лизать, ощущая, как бьется ее сердце за тонкими ребрышками грудной клетки.
Она казалась такой беззащитной в его объятиях, что он не выдержал и снова припал к ее губам, одновременно лаская бедра и ягодицы, путаясь пальцами в завитках между ногами. И почувствовал, как она словно окаменела и стала вырываться, словно девственница, не привыкшая к грубому вторжению мужчины в свое тело. Но Нейл продолжал сжимать ее, не желая оставлять добычу. Мужскую плоть распирало от неутоленного желания. Нейл жаждал погрузиться в ее лоно, слышать тихие крики наслаждения, когда поведет ее к вершинам страсти, заставит забыть прикосновения любого мужчины, кроме своих. Ему не пригрезилась дрожь ее губ, возвращавших ласки! Непонятно, что за игру обольщения ведет Ли, но она отвечает ему и ответит снова, поклялся он про себя, стискивая ее еще сильнее.
— Капитан, капитан! Вы здесь, сэр?
Нейл, словно сквозь дымку, услышал голос одного из своих людей, окликающий его с дальнего конца узкого коридора, и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Потом отпустил Ли, нагнулся, поднял одеяло и обернул вокруг ее трепещущего тела. В последний раз взглянул в прелестное лицо с красными от его поцелуев губами и затуманенными страстью глазами и понял, что их время еще впереди. Он найдет способ вернуться. Сделать ее своей. И не собирается снова потерять ее.
Но сейчас ему пришлось уйти от нее. Второй раз в жизни бросить одну.
Глава 16
Как часто во мраке, в тиши ночной,
Пока ум не сковали мне сны,
Память верная нежной своею волной
Мне доносит свет прошлой весны.
Все улыбки, все слезы моих юных лет,
И признанья, и лица тех,
Кого больше на свете на этом нет,
Чей смолкнул навеки смех.
— Как это ты решился пойти за капитаном! Откуда только наглости набрался, когда он приказал всем сидеть смирно.
— Его не было слишком долго, — защищался смельчак. — Побоялся, что крошка мятежница воткнула в него ножницы и похоронила в саду. Кто их знает, этих женщин, особенно таких хорошеньких! Только сейчас — чистый ангел, а через минуту царапается, как дикая кошка. Думаю, кэп не устоял перед ее синими глазами, потому что следил за ней так, словно вот-вот схватит! Никогда раньше не видел, чтобы кэп так хотел женщину! Думал, разложит ее прямо на месте, в конюшне. Похоже, между ними есть какое-то незаконченное дельце: недаром капитан твердит, что они старые друзья. Неплохо бы и мне заиметь такого друга! Интересно, что у них раньше было? Значит, у капитана здесь родня? Недаром он знает эти места, хотя выговор у него не виргинский. Вот я и подумал: лучше уж найти его поскорее, потому что, клянусь, слышал лай гончих.
— Говорю тебе, это в доме.
— Ну уж нет, ближе к лесу. Они наверняка пустили собак по нашему следу. Лично я посчитал, что кэпу следует знать, а вдруг он сидит в доме и ничего не слышит! Я видел, как он входил, но не заметил, чтобы вышел.
— Будь они прокляты! Привели гончих, чтобы вынюхивать «кровавых всадников»! — выругался кто-то.
— Хорошо, что кэп не попытался повести нас к реке. Там наверняка патрульные катера. Кажись, на этот раз мы разворошили осиное гнездо, — встревоженно заметил Бактейл, гадая, не лучше ли было идти вверх по ручью, который они проезжали, чтобы сбить преследователей со следа.
— Куда, черт возьми, ведет нас капитан?
— Моя лошадь недолго выдержит меня и Магуайра. Не дай Бог охромеет. Мы никогда не выберемся с территории проклятых мятежников. Кругом одни серые.
— Да и луна сейчас покажет свою круглую противную физиономию. Где они, эти облака, когда нам так нужно укрытие? Я чувствую себя таким голым, словно сижу без штанов в комнате, полной людей.
— Никто не удивится, поскольку ничего особенного не увидит, — хихикнул кто-то.
— Не волнуйтесь. Кэп знает, что делает. И нечего тут бояться.
— Надеюсь, на этот раз мы не окажемся между молотом и наковальней, потому что я не умею плавать.
— Плевать, даже если придется плыть, потому что если не кэп от дьявола спасет нас, то кто-то там, в небе приглядывает за нашим малышом лейтенантом. С тех пор, как он в нашем отряде, удача нас не покидает!
— Что-то это мало похоже на удачу.
— А по мне, как на это посмотришь. Не думаешь, что мы все должны были уже оказаться на том свете?
И не успел говоривший докончить фразу, как слова его словно немедленно начали сбываться, поскольку капитан вместе с лейтенантом, которого вез на седле, исчезли под землей, во внезапно разверзшейся мгле. За ним последовал второй, вероятно, провалился в ад. Но напуганный солдат тем не менее подстегнул коня, понимая, что за спиной уже наверняка маячит смерть.
Но этой ночью ад был еще не готов принять «кровавых всадников». Пещера, в которой они оказались, очень походила на описанную в сказке об Али-Бабе и сорока разбойниках.
Как раз в эту минуту на небо действительно выплыла луна, и оказалось, что они проехали под естественным каменным мостом, заросшим виргинским плющом, который образовал нечто вроде зеленого занавеса по обе стороны этого моста. Стоило отряду пройти, и длинные побеги сомкнулись за спинами людей, приняв прежний, непотревоженный вид. Всадники спешились и ввели коней в широкий извилистый вход неглубокой пещеры. Каменный навес был достаточно велик, чтобы укрыть животных от надвигающейся бури: на горизонте уже звучали отдаленные раскаты грома.