Когда спящие просыпаются
Шрифт:
– Что это такое?
– Золото. Он так сказал. Хотел дать мне его за то, чтобы я отвез его в город.
– Золото? – женщина наморщила носик. – Что же это он делал с золотом?
– Не знаю, – пожал плечами мужчина. –
– Ну оно же стоило когда-то, верно ведь? Разве люди не использовали его как деньги?
Мужчина отворил дверцу.
– Ну да, лет сто назад или около того, пока не научились делать его искусственно. – Он взглянул на кусок тяжелого, тусклого металла в своей руке, а затем швырнул его на обочину и закрыл дверцу. – Когда приедем в город, нужно сообщить в полицию, чтобы они вернулись сюда и подобрали старика.
Он нажал кнопку на приборной доске, включив автоводитель, затем взглянул через плечо на тело Фаруэлла, который лежал на песке, напоминая сваленное ветром пугало.
– Бедный старикан, – задумчиво сказал он, когда автомобиль медленно тронулся с места вперед. – Хотел бы я знать, откуда он.
Женщина нажала еще на какую-то кнопку, и стеклянная крыша надвинулась, отрезав их от жары. Автомобиль помчался по шоссе и мгновение спустя исчез.
Через пятнадцать минут прибыл полицейский вертолет, покружил над местом, где лежал Фаруэлл, и сел. Двое в мундирах подошли к телу, осторожно уложили его на носилки и понесли к вертолету. Начальник патруля записал в небольшом блокноте все необходимые данные: «Неопознанный мужчина. В возрасте приблизительно шестидесяти лет. Смерть от солнечного удара и истощения». Три едва нацарапанных строчки в блокноте полицейского составили некролог некоего мистера Фаруэлла, доктора физико-химических наук.
Несколько недель спустя нашли и тело Декраза, почти разложившееся, а еще через некоторое время тело Брукса и скелет Эрбе.
Полиция не смогла раскрыть тайну появления всей четверки. Тела были преданы земле без траура. Золото оставили там, где оно лежало, – раскиданное по пустыне и кучей наваленное на заднем сиденье разбитого старинного автомобиля. Оно скоро стало неотъемлемой частью пейзажа, заросло шалфеем, полынью, жемчужницей и вечным кактусом. Подобно Фаруэллу, Эрбе, Бруксу и Декразу, оно не имело никакой цены. Никакой.