Когда стихает шторм
Шрифт:
Анна настойчиво потянула Эмили за рукав и прошептала на ухо:
– Пошли в кафе, наконец! Я надеюсь хоть с кем-то познакомиться. Хватит с нас экскурсий!
Девушки незаметно отстали от группы и свернули в длинный коридор, ведущий, судя по указателю, к кафе. Там сидело довольно много людей: кто-то обедал, кто-то просто вёл беседы за чашкой кофе. Подойдя к барной стойке, Анна заказала по стакану сладкой газировки, привычно оплатив и за Эмили, у которой вечно не было денег. Когда к ним подсел высокий, красивый парень, Анна сразу встрепенулась и начала накручивать на палец
– Привет! Вы уже были на экскурсии? Понравилось? – спросил он.
– Конечно! – ответила Анна. – Классно тут у вас.
– Да. Это совершенно особенное место, – подтвердил молодой человек, и, глядя на Эмили, добавил: – Любой может стать волонтёром. И внести свой вклад в общее дело. Мало кто решается на такое. Но те, кто рискнул, редко жалеют.
Взглянув на большие часы на стене, он сказал:
– Простите, мне пора бежать на кухню. Начинается смена. Очень надеюсь, ещё увидимся.
Анна с сожалением посмотрела ему вслед и грустно произнесла:
– Похоже, тут все очень заняты. Ладно, пойдём уже. Всё равно денег нет, и в магазин идти нет смысла, только расстроюсь.
Эмили была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, как они спустились по трапу и снова оказались на берегу. Обернувшись, она увидела надпись на борту корабля. Всего четыре английские буквы «НОРЕ» 1 . Надежда…
Мелкая дрожь прошла по телу, дыхание стало прерывистым. Сердце в бешеном ритме гулкими ударами стучало в груди. А мысли, как звук колокола, гремели в голове: «А ведь я тоже могу! Что, если… послать к чёрту этот ненавистный дом и город. Может быть, это мой шанс?»
1
«hope» [надежда. – англ.]
Она шла всё быстрее и быстрее. Впервые Эмили ощутила неизвестно откуда взявшуюся силу и уверенность. И злость. Много злости. Разрушающей. Мощной. Именно такой, которую она так любила в шторме и никогда до этого не разрешала себе.
***
Войдя в дом, Эмили первым делом направилась на кухню. Её удивило, как громко могут стучать ноги по старым доскам, если идти вот так, не боясь, быстро. Мама готовила обед, а отец сидел в своём тёмно-коричневом дряхлом кресле, уткнувшись в газету, и дремал.
– Скоро будет еда, – тихо сказала мама.
– Я не хочу есть! – неожиданно громко прочеканила Эмили.
– Тише, тише, ишь расшумелась, что это с тобой?
– Больше не хочу жить в этом доме! Я уезжаю от вас… – голос, вздрогнув, снова окреп: – Пойду волонтёром на корабль!
– Что ты выдумала, Милечка? – изумлённо спросила мама. – Тебе и здесь нормально! Посмотри, вот братец твой и сестра уехали учиться в столицу, и что хорошего там? Не звонят, не приезжают, совсем совесть потеряли. Зачем им эти институты? И тут можно жить, как люди. Кому ты нужна там, на этом корабле? Да и не возьмут тебя, только школу закончила, ничего не умеешь. Бестолковая ты, и здоровье слабое. Сиди, как сидела, с нами, и накормлена, и крыша над головой есть.
Внутри кипящей волной поднималось возмущение и протест. Эмили покраснела, её кулаки сжались, всё тело напряжённо задрожало.
В голове одно за другим мелькали слова. Острые, как лезвие, и безжалостно ядовитые. Она хотела высказать их, прокричать. Услышать, как они прозвучат, как откликнутся эхом среди пустых стен и разорвут этот дом на части. Слишком долго молчала. Слишком много терпела. Лавина ненависти неумолимо и беспощадно захватила всё её сознание, не оставив ни единого шанса на снисхождение. Но готовые вырваться на свободу слова и фразы застряли комом в горле. Эмили резко повернулась и ушла к себе в комнату.
Впервые это место показалась ей тюрьмой, а не убежищем, тёмным проклятым подземельем. Руки непослушно вздрагивали, сердце продолжало колотиться, в ногах появилась слабость, но Эмили не останавливалась ни на минуту. Паспорт, свидетельство о рождении, медицинская страховка. Альбом для рисования, карандаши, ластики, краски, кисти. Подзарядка для телефона.
Из коридора донеслись крики отца и звук приближающихся шагов. Недолго думая, девушка схватила рюкзак и резким движением выбросила его в открытое окно. Через несколько секунд она приземлилась рядом с ним. «Хорошо, когда твоя комната на первом этаже», – пронеслось у неё в голове.
Отряхнув грязь с босых ног, девушка обогнула дом и, заскочив в прихожую, сорвала с вешалки куртку и забрала кроссовки. Никогда ещё Эмили не действовала так спонтанно и быстро. Она как будто наблюдала за собой со стороны, не успевая осознать, что происходит.
– Миля, не дури, стой! – раздался отчаянный крик мамы позади.
– Ну уж нет, – буркнула беглянка себе под нос и не оборачиваясь, ускорила шаг.
Приведя в порядок растрепавшиеся волосы и одевшись, Эмили поднималась на борт корабля. К вечеру заметно похолодало, и она была рада, что позаботилась о куртке.
– Могу я вам чем-то помочь? – раздался рядом женский голос.
– Да, я хотела бы поговорить с тем, кто принимает волонтёров на корабль, – преодолевая волнение ответила Эмили.
***
Сидя в удобном синем кресле перед улыбчивым мужчиной средних лет, Эмили больше всего боялась услышать отказ. От волнения она с трудом понимала слова капитана. Не расслышав и половины из сказанного, девушка старалась выглядеть доброжелательно. То и дело кивая и соглашаясь, она видела по его реакции, что всё идёт хорошо.
– Ну что же, Эмили… Благодарю за то, что пришла. Буду рад видеть тебя частью волонтёрской команды. Но есть один момент: я всегда прошу взять сутки на обдумывание, чтобы принятое решение было взвешенным. Жду завтра в это же время. Возьми, пожалуйста, список с необходимыми вещами, чтобы успеть подготовиться. До встречи!
Закончив, он протянул ей сложенный лист, и она направилась к выходу.
– Ну вот и всё. Я сделала это, – прошептала Эмили, облегчённо вздохнув.
Домой идти было нельзя. К Анне тоже. Растерявшись и поникнув, она осталась стоять у трапа, глядя на мерцающие огни корабля.