Когда тают льды. Песнь о Сибранде
Шрифт:
Тот подхватил внука, заключая в железные объятия, и с просветлённым лицом повернулся к нам.
– Вот, – с гордостью продемонстрировал он. – Наследник мой… Скоро год уж будет!
Мне стоило больших усилий оскалиться в ответной улыбке. По-другому жуткую гримасу боли и отчаяния, замаскированную под доброжелательность, и назвать было нельзя. Год! Мой Олан в год даже сидеть не научился… и сейчас, когда его возраст приближается к двум, мой младший сын не мог и близко сравниться с этим младенцем, весело щебечущим что-то своему деду! Великий Дух, как слаб человек! Пока не видит чужого
– …Грег снова в поход отправился, – жаловалась тем временем дочь мельника, поглядывая в нашу сторону, – тревожно на душе, отец! Дёрнул же Тёмный выйти замуж за легионера! Вот и решила к тебе. Как раз повезло – храм послал духовника на север, я и договорилась, чтобы с ним вместе ехать. Только весточку тебе подала, тут же вещи собрала и мигом сюда!
– Умница, – прижимая к себе внука, похвалил мельник. – И правда, что в Рантане сидеть? Большой город – большие хлопоты! Отдохнёшь хоть…
– Вот, отец, исповедник Кристофер, – представила женщина подошедшего возницу. – Едет в Кристар строить храм.
Я оторвал наконец взгляд от весёлого младенца с внимательным взглядом умных глаз и посмотрел на духовника с вялым интересом, торопливо выдирая болезненную стрелу из родительского сердца. Нечего и сравнивать своих детей с чужими. Неблагодарный труд…
– Братия решила, что север Стонгарда незаслуженно лишён благодати Великого Духа, – отозвался исповедник, скидывая капюшон походного плаща. – Послали меня, как самого одинокого, – судя по голосу, улыбнулся. – С вашего разрешения переночую под крышей, завтра поутру отправлюсь дальше. Путь неблизкий, поеду через Ло-Хельм – там уж сыщется проводник до побережья…
Свет из окна мельницы упал на бородатое лицо, выхватывая пронзительные светлые глаза, уже прорезавшиеся морщины и волнистые, коротко стриженные волосы. Вероятно, зим на десять старше меня, если не больше.
– Конечно-конечно, – засуетился хозяин, передавая внука дочери. – У меня, правда, гости…
– Поедем мы, отец, – проронил я, вклиниваясь в разговор. – Спасибо тебе за доброту.
– В ночь? – неискренне нахмурился старик, скрывая облегчение. – Опасно, да и товарищ твой еле на ногах держится…
– А он верхом поедет, – усмехнулся я. – Прощай, отец.
Право объясняться с гостями я предоставил самому хозяину: мы же лишь молча раскланялись с приезжими, седлая лошадей. На духовника я глянул ещё раз или два, запоминая лицо: открытое, волевое и вместе с тем утончённое, каким оно бывает у людей большого ума и проницательности. Собой тоже был хорош – и если не принял тайных обетов, то уж наши красавицы расстараются, расставят свои капканы, чтобы заполучить ещё молодого духовника в сети супружества.
Люсьен взялся за седло покрепче, оттолкнулся от земли, тяжело взбираясь на круп. Я подал ему поводья – принял, хотя и пошатнулся – и запрыгнул на Ветра, помахав на прощание мельнику и его гостям.
– Проклятый снег, – слабо пробормотал брутт, как только мы выехали на дорогу.
Ту, конечно же, замело накануне; кони шли шагом, мы их не торопили. Ночная тишина ничуть не привлекала молодого колдуна – он кутался в плащ, дрожа от холода, кашлял от мороза, и ругался сквозь зубы. Пару раз Люсьен встряхивал кистью, вызывая призрачные языки пламени, но те долго не держались: огонь хотел пищи и быстро гас. Брутт это, конечно, понимал, так что магические фокусы творил только ради того, чтобы хоть куда-то выплеснуть негодование.
– Если замёрзну, – напутствовал меня он, – езжай в крепость и зови на подмогу. Сам ты меня за всю жизнь не разморозишь.
Мысленно я оскорбился: как-никак, маг второго круга! Шагнув на одну ступеньку вверх, смотрел теперь на нижних свысока, как и любой новичок; о тех, кто выше, думал заносчиво: и я так смогу! Спустя секунду стряхнул с себя напыщенные мысли и внутренне посмеялся: как мало мне надо, чтобы зазнаться!
До самой гряды ехали молча, думая каждый о своём. Низина жила ночной жизнью: вдали темнели стены Унтерхолда, над ними нависали полукругом занесённые снегом горы. Крепости магов, скрывшейся за утёсом, отсюда видно не было; узкой тропы, ведущей наверх, к каменному мосту – тоже. Расположение гильдии хорошее: осаду выдержит даже при малом составе защитников. Учитывая, что все они – маги, уже неплохо. Вода в крепости имелась, запасные выходы через подземелья, по легенде, – тоже. Единственную успешную атаку можно провести только сверху, но горная гряда практически неприступна, да и башни гильдии упираются едва ли не в самые вершины…
– Варвар, – вдруг негромко позвал Люсьен. – А ведь мне плохо было.
Я с трудом оторвался от мысленных схем – выведать бы ещё у Деметры хотя бы приблизительный план подземелий – и посмотрел на молодого колдуна. Лицо его в мертвенном свете небесного светила казалось иссиня-бледным, неживым.
– Очень плохо, – тихо добавил брутт и тоже взглянул на меня. – Ты остался. Почему?
Я удивился: как я мог его оставить? Ведь выехали вместе, вместе и вернуться должны.
– Блевотину за мной небось подтирал, – невесело продолжил Люсьен, отводя глаза. – Ну и… помогал по нужде сходить. Это я помню. Не противно было?
Я едва не сплюнул, но вовремя сдержался: необычным показался растерянный голос молодого колдуна.
– У меня таких, как ты, дома четверо, – отшутился я.
Люсьен скривился, закусил губу. Выдавил неслышно:
– Повезло этим четверым.
Больше ничего до самой гильдии не произнёс, я и не настаивал: пусть себе думает, что хочет, мне ли в чужую душу лезть? Ворота крепости, как всегда, оказались открыты: маги ничуть не опасались нападений. И откуда только у Витольда сведения об атаке?
– Я к себе, – проронил брутт посиневшими от холода губами, как только мы расседлали лошадей. – Сам справлюсь, – добавил в ответ на немой вопрос.
До жилых комнат дошли вместе, дальше разделились. Люсьен, всё ещё кутаясь в плащ, отправился в свою келью, я, стараясь ступать тише, добрался по длинному коридору к уже родной двери. Распахнув её, нашёл в себе силы скинуть сапоги и захлопнуть створку. Как только тяжёлая голова коснулась жёсткой постели, сон скрутил намертво, и мир вокруг мгновенно померк.