Когда тебя нет
Шрифт:
1. Отлично говорит по-английски, но с акцентом. Акцент атрибутировать не могу – скорее всего человек, много живший в разных местах.
2. Айтишник, раньше работавший в офисе.
3. Определенно старше 30.
4. Живет один? (Потому что у него нет еды.)
5. У нас близкие часовые пояса.
6. Переехал/ушел с работы десять месяцев назад. Живет в месте, куда доставляет «Амазон» (работает Алекса) и где есть хороший Интернет, но нет доставок пиццы.
7. Хорошо образован.
8. Параноик?
Больше на Трона у меня ничего нет. Ничего очевидного. Я перечитываю список – он звучит как профайл неудачника на сайте знакомств. Я сосредоточенно думаю, прокручиваю все в голове. Его никнейм. Это часто бывает, и сам так делаю, когда используешь один и тот же ник в разных местах. Да, TronGuy это распространенное имя, но набор цифр в сочетании с ником образовывали редкую комбинацию. Но где еще он мог использовать его? В других играх? В социальных сетях? Тщетно, я посматриваю Твиттер и Инстаграм, лазаю по похожим аккаунтам, которые отличались только парой цифр, – нет, все не то. Да и навряд ли у Трона есть там аккаунты, не похоже это на него.
– Где ты прячешься, Трон? – шепчу я, постукивая ногтями по столу. – Ты – программист, ты работаешь из дома, ты постоянно онлайн. Но тебя нет в соцсетях для обычных людей. Но ты каким-то образом в курсе технических новинок и индустрии.
Тут меня осенило. Есть такая штука – GitHub. Это что-то вроде закрытого клуба технарей, а на самом деле – репозиторий кода, песочница, в которой играют программисты, место, где можно меняться наработками и советами. Именно оттуда начались многие истории успеха. Или истории сделки с дьяволом, смотря на какой стороне баррикад в войне между плотоядными корпорациями и оголтелыми идеалистами находитесь вы. Я вот до сих пор не уверен в своей позиции. Наверное, это потому, что я особо ничего не добился за свои почти тридцать лет. По крайней мере, по общепринятым стандартам и мерилам успешности.
Так или иначе, все эти истории начинаются с того, как ты выкладываешь свою поделку в GitHub, а утром раздается звонок из Фейсбука или Гугла с приглашением прийти на собеседование. Это случалось с некоторыми моими знакомыми, здесь и в Хельсинки. Когда ты смеешься и в шутку спрашиваешь их о том, каково это, стать частью корпорации, они с возмущением и пафосом заверяют, что все не всерьез, что переезд в Лондон/Нью-Йорк/Пало Альто их не изменит, а потом, год спустя, ты встречаешь их на улице, и они даже улыбаются по-другому.
Люди вообще часто дают это обещание, даже когда их не просят: «Я не изменюсь». Но они меняются уже в тот момент, когда произносят эти слова. Хотя я не знаю наверняка, что происходит там с ними на самом деле. Я никогда не был в числе лучших умов, тех, которым звонит Цукерберг [19] , хотя Ида Линн и уверяла меня в обратном. Не то чтобы я ждал, но, когда я выкладывал сюда свой код, мне никто не позвонил.
Я ввожу свой логин и пароль, замечаю, что интерфейс успел поменяться, хипстеры сумели проникнуть даже сюда – все было раздражающе удобным, хотя настоящие технари не должны запариваться с милыми кнопочками. Я вбиваю в поисковой строке логин Трона из игры – TronGuy1807176. Тронов тут была целая пачка, с разными постфиксами и префиксами. А вот комбинация цифр встречается всего раз.
19
Цукерберг – основатель Фейсбука (Facebook) – социальной сети.
IlayGGordon_1807176 – Илай Гордон. Кроме имени, информации тут почти нет, но я решаю покопаться в проектах, за которыми он следит. Все они, так или иначе, связаны с одной темой – безопасность данных. Вот откуда эта паранойя – он как минимум знает чего бояться.
Я ввожу в поисковике «Илай Гордон» + «Безопасность данных» и кликаю на клавишу «Найти». После пятерки нерелевантных результатов идет что-то похожее на джекпот. Некто Илай Гордон, фаундер стартапа, разработки которого использовали у нас в офисе для слежения за персоналом, выступал на Всемирном мобильном конгрессе в Барселоне 25 февраля прошлого года с докладом на схожую тему. Я кликаю на ссылку с видео. Если это он – я точно узнаю его по голосу. Я немного волнуюсь, от этого посмеиваюсь и накручиваю волосы на палец. Видео грузится, затем я вижу его. У него одно из тех лиц, по которым невозможно с уверенностью определить возраст. Темные курчавые волосы, угадывающиеся залысины, неловкая полуулыбка, пытливый напряженный взгляд. Это он, я узнаю этот скрипучий смех и вечно вопросительную интонацию. Я чувствую прилив эндорфинов. При всей неловкости момента (формально поиски информации о нем в Интернете делают меня сталкером) я искренне рад увидеть, наконец, лицо человека, которого я, в общем-то, считаю своим, вполне вероятно, единственным другом вот уже несколько лет. Это было так просто. Я представляю себе, как напугаю его, когда скину эту ссылку в наш чат, потом вспоминаю, зачем искал его.
– О, где же ты, Трон? – произношу я вслух, поставив видео с выступлением на паузу.
Где-то над моей головой, будто в ответ, начинает орать чертов кот.
Лондон, 14 февраля
В зиме для меня самое главное испытание – это пережить первую половину февраля, с ее нежданными снежными рецидивами и тревожными мыслями, думал я, придерживая за руль свой прыгающий вниз по ступенькам велосипед. Теперь все позади. Почти что.
Сегодня я проснулся пораньше, мне хочется провентилировать легкие, и я решаю проехать до офиса на велике вдоль канала. Мне нравится крутить педали и слышать в ушах ритм своего сердца, приятно чувствовать кожей ветер и вдыхать маслянистый запах воды. Мир проносится мимо, как будто я стою на месте, а набережная подо мной крутится по кругу, как декорация в компьютерной игре.
Ида Линн заговорила со мной первая, так, будто мы были друзьями всю жизнь. Вот так вот, ничего особенного, никакой захватывающей истории. Она просто сказала мне «привет» и протянула замызганный розовый наушник.
– Что там? – спросил я, с опаской вертя в руках похожую на перламутровую ракушку пластмассу.
Она кивнула, давая мне понять, что я должен вставить его в ухо. Я повиновался. Она внимательно следила за моим лицом, стряхнув с головы капюшон застиранного красного анорака.
– «Bruise Pristine», – сказала она на английском, сплюнув мне под ноги шарик жвачки. – Нравится?
Она смотрела мне в глаза, не отрываясь, беззвучно, одними губами повторяя вслед за дребезжащим в крошечном наушнике голосом вокалиста:
– In this matrix, it’s plain to see, it’s either you or me [20] .
Она склонила голову набок, тряхнув расчесанными на прямой пробор, крашенными в черный цвет волосами. Я немного расслабился, позволив барабанному биту проникнуть внутрь своей черепной коробки. Есть какая-то мышца возле виска, которая всегда напрягается, когда я слышу громкие звуки, и глушит их, спасая мой мозг. В тот момент меня не нужно было спасать. В тот момент я встретил сразу две любви: Ида Линн Брорсен и Брайан Молко [21] . Они обе были единственные и на всю жизнь.
20
Строки песни группы «Placebo» – «В этой матрице легко увидеть тебя или меня».
21
Брайан Молко – солист группы «Placebo».
– Так что, нравится?
Я на секунду задумался, позволяя биту проникнуть еще глубже внутрь, а глазам – привыкнуть к ее маленькому дерзкому лицу. Это было не похоже ни на что из того, что было раньше.
– Ты кто? – спросила она, не дожидаясь моего ответа.
– В смысле?
– Ну ты гот, металлист, сатанист?
– Я… не знаю…
– Я – альтернативщица. – Она высунула язык и зажала между передними зубами маленький лиловый гвоздик, торчавший из его мягкой розовой середины, будто это было ее удостоверение личности. Мне захотелось спросить, альтернативщицей чему она была, но я только промолчал, возвращая ей наушник.