Когда терпение лопнуло
Шрифт:
– Две недели назад я был на собеседовании, там одни идиоты.
Игорь скомкал пакет и бросил его на диван рядом с собой. Красно-синий комок распрямлялся и неприятно шуршал.
«У тебя везде одни идиоты», – Рита прикусила язык и остановилась на очередном канале. Там шло старое черно-белое кино, Рита смутно помнила, что там было про собаку, как она осталась без хозяина, одна в целом мире. И как некоторые люди хотели ее спасти, а другие убить, точно это могло бы им помочь в жизни.
– Ты мог бы к нам устроиться, было хорошее место… – Я не буду работать в подчинении у бабы, сколько можно повторять! – Игорь вскочил, подтянул треники и заслонил собой экран. Там как раз собака бежала по железной дороге, и вот-вот должно было случиться что-то очень нехорошее, Рита это смутно помнила. Также вспомнила, что всегда уходила от телевизора, чтобы пропустить этот ужасный момент. – Да она уже на повышение ушла, ты бы ее место занял.
Рита прикусила язык, но было поздно. Игорь замер на месте,
– Вот какая молодец. А ты бы лучше себе сиськи вставила и нос отпилила, вот здесь и здесь, – он грубо дернул Риту за платье на груди, потом схватил за нос и сдавил довольно сильно. – И вообще тебе худеть надо, тогда хоть кто-то на тебя позарится. Вот и заработаешь на квартиру.
Он швырнул в Риту скомканным пакетом, попал по щеке. И выскочил из комнаты, хлопнул дверью в соседнюю, спустя пару минут оттуда послышались выстрелы. Рита посидела немного, подобрала пакет, кинула его на тарелку. Потом собрала грязную посуду и пошла в кухню. Выкинула пакетики из чашек, смахнула в ведро фантики от конфет, убрала хлеб и масло на место и принялась мыть посуду. «Зачем ты так», – крутилось в голове, – «ему тяжело, он старается, ремонт делал. После руководящей работы трудно идти на понижение, Игорю нужно время. Конечно, он обиделся, и правильно, так тебе и надо. Сначала думать надо, а потом говорить». Рита навела порядок и после душа нерешительно остановилась перед закрытой дверью. За ней было подозрительно тихо, очень хотелось войти и попросить прощения. Рита уже собралась с духом и хотела постучать, но тут грохнуло так, будто в комнате реальная граната взорвалась, а не виртуальная. Послышались довольные матюки, Рита пошла спать и заснула под грохот разрывов и автоматные очереди.
Дождь к утру все-таки разошелся, и лужа у подъезда сделалась вовсе уже неприличных размеров. Пришлось обежать ее под карнизом дома, на капюшон с балконов и веток клена падали тяжелые холодные капли. Рита выскочила из дома в последний момент и начисто забыла о другом препятствии: неделю назад короткую дорожку на остановку перекопали для ремонта теплотрассы, да так и бросили канаву, до краев полную мутной грязной воды. В результате на остановку Рита прибежала в последнюю секунду и буквально на ходу вскочила в маршрутку, едва не ткнулась носом в здоровенный рюкзак. Мужик в наушниках повернулся с недовольным видом, повел могучим плечом, но и только. Пришлось ехать, отвернувшись вбок, вонючий рюкзак маячил буквально перед носом, и деться от него было некуда. Хорошо, хоть пробок в половине шестого утра не было, и до вокзала долетели быстро. Рита первой оказалась у касс, купила билет и выдохнула: не опоздала, до электрички еще почти пять минут. Под дождь идти не хотелось, Рита отошла в сторону под табло с расписаниями поездов дальнего следования. Рядом топталось еще несколько с сонными лицами человек: шея согнута, бессмысленный взгляд прикован к смартфону, из ушей торчат провода, пальцы ползают по экрану.
– Ути, моя лапочка, ути, моя деточка, – Рита обернулась на голос. Позади стояла сутулая лохматая девица, махала игрушечной уточкой перед телефоном, строила рожи и сюсюкала. На экране мелькало что-то розово-бело-голубое, слышались нечленораздельные звуки, будто кто-то подавился или пытался говорить с набитым ртом.
– А что ты кусала, лапоська, – девка трясла уточкой, довольно помятой и грязной на вид, – а вот мама здесь, смотри, вот мама!
Уточка ткнулась в экран, там не мгновение мелькнула сморщенная пухлая физиономия младенца, и раздался мощный рев. Девка еще сильнее затрясла уткой, точно это могло помочь.
– Мама скоро придет, не плачь, не плачь…
Пришлось все-таки идти под дождь: девка орала, как в лесу, из двух зол само собой выбралось меньшее. Впрочем, все равно было пора, до электрички оставалось несколько минут. Толпа вывалилась на перрон и быстро рассредоточилась вдоль белой линии, раздался длинный гудок, из-за поворота показалась серая морда поезда. Рита поудобнее взяла пакет и сумку обеими руками и почти без потерь оказалась с толпой в вагоне, даже на ногу никто не наступил, а в спину толкнули всего один раз. Место досталось в серединке между жирным красномордым дядей, что немедленно расставил локти и в такой позе моментально заснул, и тетей таких же габаритов. Баба все пиналась, толкалась, усаживая свой необъятный филей на узкой лавке, Рита поставила сумку и пакет со «сменкой» на колени и закрыла глаза. Слева под ребра ей упирался истинно каменный локоть красномордой скотины, справа колыхалось несвежее желе, напротив спали бабы с помятыми рожами, и тощий парень дрых, ткнувшись носом в рюкзак. Рита сосредоточилась на пакете – юбку она гладила утром второпях и хотела сохранить ее приличный вид до начала рабочего дня. В духоте и под ровный гул колес и голосов разморило, Рита прикрыла глаза, а в себя пришла от ужасающей вони. Напротив вместо мятых баб невесть откуда взялся более похожий на жабу мордоворот с красными слюнявыми губами и белыми наушниками на лысой башке. От его черного шмотья разило помойкой, руки от пальцев до локтя покрывали татуировки в виде перстней, встающего (или заходящего, непонятно), солнышка, надписи, еще какие-то метки, из наушников полз шансон. Дядя приложился к бутылке, хлебнул пива и потрогал Риту за коленку. Желе справа заколыхалось, пошло волнами, Рита встала и вышла в тамбур, бережно держа перед собой пакет. Ехать оставалось полчаса, но электричка шла все медленнее и даже сделала две незапланированных остановки. По перрону промчался табунок «зайцев», в хвосте скакала лохматая сутулая девка, правда, уже без уточки в руках. Контролеры мрачно поглядывали на «ушастых», но толпа в проходах и тамбурах снижала скорость преследования и делала погоню бессмысленной. Рита предъявила проездной и нашла удобный уголок, прислонилась к стенке. Электричка остановилась под мостом.
– Просьба сохранять спокойствие, поезд скоро отправится, – донеслось из динамиков. Прошло пять минут, десять, мимо сновали пассажирские и товарные поезда, электричка стояла, духота в тамбуре делалась невыносимой.
– Скоро отправится, говорю, – донеслось из динамиков на потолке, – нам причину не сообщили. Впереди еще пять поездов стоят.
В тамбур пролез дядя с каменными локтями и принялся деловито выламывать двери. Те не поддавались, дрожали, гудели, но открыть их дядя не смог, как ни старался. Электричка тронулась с места, проползла еще немного и снова встала.
– Просьба сохранять спокойствие… нет, двери откроются только на станции. Пожалуйста, но я вызову полицию к приходу поезда.
Дядя плюнул на дверь и встал перед Ритой, начисто загородив ей и обзор, и слабый приток свежего воздуха. Народ роптал, возмущался, машинисты по очереди огрызались по громкой связи, потом электричка как-то очень резко рванула с места и без остановок летела до конечной. Рита выскочила одной из первых, мстительно отдавив «каменному» дяде ногу, и помчалась на работу. Времени оставалось в обрез, вот буквально минуты, хорошо, что тут маршрутка подошла вовремя и подобрала запыхавшихся опоздавших пассажиров. Рита вышла на третьей остановке и быстро пошла вдоль длинного, уже вросшего в землю от старости дома. Хоть и опаздывала зверски, но сбавила шаг, посмотрела вверх: там на верхушке одной из башенок сидела химера. Самая настоящая, из серого камня, с кривым носом-клювом и костлявыми крыльями, точь-в-точь как на любом готическом соборе Старого света. Сидела давно, дом когда-то принадлежал то ли купцу, то ли крупному чиновнику, и тот привез себе игрушку, Рита втайне подозревала, что химеру утащили прямиком с крыши Нотр-Дама, не обязательно парижского – во Франции в каждом уважающем себя городке есть Нотр-дам. Вид химера имела до того нездешний, и так ей было тут неуютно и тоскливо вдали от родных осин, что так и тянуло погладить ее острое плечо и дать что-нибудь вкусненькое. Химера смотрела на запад, откуда ее приволокли полторы-две сотни лет назад. Рита улыбнулась химере, перебежала дорогу на красный свет и влетела в просторное фойе банка. И не какого-нибудь дополнительного офиса, заметим, а головного в их регионе, которому подчиняются все остальные. Первым делом переоделась в дамской комнате и минута в минуту (ну, может, парой мгновений позже) вошла в кабинет. Напротив двери сидела Юлька, бледная, красноглазая, губы дрожат. Она жалобно глянула на Риту и задрала платье чуть ли не до ушей, схватила со стола шприц.
– Ты чего? – Рита включила компьютер. – Ты же опоздать хотела.
– Врач заболел, меня к другому отправили, – Юлька оттянула на животе кожу и вонзила в нее иголку, нажала поршень шприца и поморщилась. – Опять температура, прикинь? Организм может отторгнуть эмбрион, и я не забеременею. А ЭКО двести пятьдесят штук стоит…
– Лиза, ты покушала? – донесся от стены озабоченный шепот. Рита повернулась туда – сонная Анька говорила по телефону, прикрывая трубку рукой. Кивнула, улыбнулась, вот чисто по-коровьи, и пригнулась еще ниже. Из трубки несся жутковатый визг, точно там кого-то резали без наркоза, и еще чьи-то вопли.
– А Дима? – шипела Анька. – Дима покушал? Он опять на полу валяется? – Анька почти уползла под стол, торчала только ее плохо прокрашенная макушка. – Дай мне его? Под диваном? Бабу дай. Баба! Вытащи Димку, ему в школу. Вытащи, говорю! Лиза, ты покушала?
Юлька отбросила шприц, одернула платье и выскочила из кабинета, всхлипывая на ходу. Комп, наконец, включился, Рита вошла под своей учеткой и первым делом обнаружила в документообороте тринадцать новых дел. Вспомнила, что вчера их было только семь, причем пять были уже просрочены, остальные на грани. И тоже вздохнула, прикидывая, с какого бы начать.
– Покушала, покушала, – недовольно бросила Ирка. Она царственно кивнула Рите от окна и снова воззрилась на монитор, – полчаса назад покушала, бутерброд ела…
Анька выбралась из-за стола, сгорбилась и с ласковой улыбкой ускреблась вслед за Юлькой. Рита на листке быстро накидала план на день: сначала три совсем горящих дела, потом еще три, и после обеда остальные, там время терпит.
– Какой хороший тур в Прованс, – протянула Ирка, приглаживая прекрасную светлую шевелюру, подняла к потолку идеально накрашенные глаза. В свои пятьдесят с хвостиком она на пенсионерку ну никак не походила, ни лицом, ни фигурой, ни образом жизни. Язык не повернулся бы назвать ее бабкой или старушкой, Рите она очень нравилась и втайне держала Ирку за образец для подражания, не говоря об этом вслух, конечно.