Когда уходит Осень
Шрифт:
Но, увы, все ее ухищрения не приводили ни к чему, и мысль о том, что не получается найти верное средство, сводила ее с ума, порой ей становилось так страшно, что недалеко было до сердечного приступа. Она уже не сомневалась, что долго так не выдержит. Но как, как уничтожить результаты своего легкомысленного поступка? Как вернуться в прежнее состояние?
И вдруг однажды в конце апреля, вечером, когда Стелла тихо молилась на кухне, ответ пришел сам собой. Он потряс все ее существо, как… ну да, прямо как удар молнии. Да, молния — поразительный и опасный своей мощью феномен. Но что-то же способно поглотить молнию, уничтожить
Стелла вышла в сад, почти не соображая, что делает, открыла кран и из садового шланга пустила струю воды туда, где в свое время очертила магический круг, куда вызывала молнию. Сколько она там простояла, Стелла не помнила, но за это время плотно слежавшаяся земля успела превратиться в густую грязь. Стелла шагнула прямо в нее, наклонилась и зачерпнула почву, чувствуя, как жирная масса скользит между пальцев. И тогда, не обращая внимания на свежий апрельский воздух и не думая о том, что кто-то может увидеть ее небольшое кругленькое тело, Стелла разделась донага.
Она упорядочила дыхание, успокаивая себя, что, если и на этот раз ничего не выйдет, она попробует снова, хотя понимала, что это неправда. Носком прочертила по грязи круг и встала в центре, чтобы призвать первичные природные стихии. Но в отличие от прошлого раза она не смогла заставить их повиноваться ей. Зато чувствовала, как энергия струится по ее жилам, омывает ее существо, будоражит ум. Стеллу это сбивало с толку, но вмешиваться она не стала. Надо было прекратить борьбу с собой, изгнать из себя все мысли, все желания, все страхи.
Вдруг некая неведомая сила швырнула ее на колени. Не сознавая, что делает, Стелла зачерпнула пригоршню грязи и, закрыв глаза, затолкала ее в рот. Почувствовав вкус железа, она содрогнулась. Ей и в голову не приходило, что она станет есть землю, но, к собственному изумлению, не могла остановиться. Это нужно было, чтобы сосредоточиться и думать только о стихии земли, чтобы всем существом отдаться величайшей целительнице — матери-земле — и с ее помощью возродиться вновь. Она просила, она умоляла, она взывала о помощи, покрывая все тело грязью, валяясь в ней, втирая ее в волосы. Она не забывала и глотать ее, а потом, вспомнив, что говорила Отам, стала молиться неведомо кому, в пространство, молиться о том, чтобы дар ее вернулся к ней обратно.
Неизвестно, сколько это длилось, минут пять, а может, и тридцать пять. Внутри круга время шло иначе, и снова Стелла положилась на интуицию, которая подсказала, когда пора остановиться. Все тело ее гудело. Стелла медленно, тяжело встала на колени и вдруг живот ей скрутило, тошнота подкатила к горлу, и ее вырвало. Смотреть, что из нее вышло, ей очень не хотелось, но надо было. А там в массе рвоты сверкали на солнце какие-то золотистые искорки. Стелла догадалась, что это такое. От чувства благодарности у нее даже в голове помутилось. Она стерла магический круг, кое-как проковыляла в дальний угол двора, где росла гигантская ель, и свернулась под ней клубочком, как младенец в животе у матери.
Шло время. Она все лежала без движения, и ей снились лишь какие-то черные, коричневые и фиолетовые пятна. Наконец Стелла открыла глаза. Кажется, она потеряла сознание и теперь лежит под елкой, среди ее корней, уткнувшись лицом
Очнувшись, она прежде всего ощутила страшную усталость и душевное опустошение, но тут же поняла, что просто очень хочется есть, а это добрый знак. Все тело ее было покрыто довольно-таки крепким панцирем успевшей подсохнуть грязи. Она встала и отправилась в дом принимать душ. Стоя под приятно щекочущими теплыми струями, Стелла старалась ни о чем не думать, только глядела на стекающую по ногам грязь, которая, образуя красновато-коричневый водоворот, исчезала в отверстии стока.
Отмывшись, Стелла завернулась в полотенце, прошла в спальню, встала перед большим, в полный рост, зеркалом и стала внимательно себя разглядывать. Волосы влажной слипшейся паклей спадали по обеим сторонам лица, к которому — это сразу бросалось в глаза — вернулось прежнее выражение доброты и мягкости. Она ощущала совершенный покой — так странно после этих нескольких недель, когда она постоянно на себя злилась. Ну стоило ли так презирать и себя, и свою жизнь? И за что? Стелла прижала руки к груди, словно хотела попросить за это неведомо у кого прощение, ведь вся ее жизнь, все поступки вели как раз к этой минуте. Все было правильно. Вот он, момент истины, и она находится там, где ей и надлежит быть.
Она поняла, что дар ее снова с ней: под кожей легко покалывало, возникло желание вытянуть вперед руки и сцепить их вместе. Значит, она одержала победу: молния покинула ее, а вместе с ней исчезло и чувство собственной неполноценности. Зато появилась способность видеть свое прошлое в новом свете, иначе оценивать свое страдание и сознавать, что жизнь подарила ей намного больше, чем можно было мечтать. И в какую-то долю секунды на нее обрушилось ощущение настоящего счастья. Но потом это чувство упорхнуло — наверное, туда, где в просторах мироздания, в звездном пространстве живут все другие мгновения счастья, где нет места несовершенству.
Как легко стало на душе Отам, когда она поняла, что все кончилось. Действие заговора Стеллы она могла отменить за две секунды, но теперь нисколько не сожалела о том, что не призналась ей в этом. Она знала, что Стелла и сама достаточно сильна, чтобы победить и уничтожить последствия ее колдовства. Ей хотелось посмотреть, как Стелла справится. Проверить, насколько она способна выпутаться из столь нелегкой ситуации. И нельзя было не признать, что Стелла славно потрудилась. Нет, вычеркивать Стеллу Дарлинг из своего списка Отам ни за что не станет.
1 МАЯ: БЕЛЬТАЙН
Ана Бекуит забилась в дальний уголок кровати, к самой стенке, и не шевелилась. Лежа на боку, она не отрывала глаз от мелькающих на часах циферок. Всю ночь она ощущала, как в ее груди словно толкается какой-то кулак, переворачивая внутренности, под конец ей даже дышать стало трудно. Прислушиваясь к спокойному дыханию спящего рядом Джакоба, она хотела только одного: удрать на диван внизу. Но это лишь усилило бы подозрения мужа в том, что с ней творится неладное, а сегодня, как никогда, надо постараться убедить его: несмотря на угрюмое настроение последних дней, в целом у нее все отлично.