Когда уходит Осень
Шрифт:
— Нет-нет, Джасти. Вы очень добры, но я не думаю… Я просто… Может, на будущий год…
Ну как сказать ему, что его туфельки для нее слишком красивы, ведь выйдет, что она напрашивается на комплимент?
— Ммм. А с такими старыми уже ничего не сделать? — смущенно спросила она.
— Почему, попробую что-нибудь придумать. Не беспокойтесь, я так понимаю, вы хотите, чтоб они были готовы к вечеру?
— Это было бы здорово. Я надеялась забрать их после работы. Я знаю, вы очень заняты, и мне неловко просить вас за такой короткий срок…
— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, дорогая Элли.
— О нет, я участвую в нем с тех пор, как переехала сюда.
Элли вдруг вспомнила про время. Если она сейчас не уйдет, то рискует опоздать на работу.
— А давно вы сюда переехали? Простите мне мое любопытство.
— Ничего страшного… — Она поймала себя на том, что ее пальцы испуганно ощупывают часы. — Лет семь назад, когда окончила колледж.
— А почему выбрали Авенинг? Почему не Ванкувер, или Сиэтл, или даже не Нью-Йорк, коли на то пошло?
И снова Элли напугал этот вопрос.
— Сама не знаю. Я поехала в Викторию, поступила в университет. Когда окончила, собралась в Аризону — к папе в гости. Он переехал туда после смерти мамы. Думала, поживу с ним немного, осмотрюсь, решу, что делать дальше. Нагрузила машину вещами и отправилась…
Элли на мгновение прикрыла рот пальцами, но не потому, что боялась сболтнуть лишнее, а так, по привычке. Она часто так делала, когда хотела подумать. Широко раскрытыми глазами она пристально посмотрела на Джасти.
— А вы знаете, я и сама не помню, как все получилось. Боже мой, ведь это очень даже странно. В общем, остановилась, выпила кофе и вдруг почувствовала себя, будто… будто…
— Будто как дома? — Джасти понимающе улыбнулся.
— Да! Такое чувство, что больше не надо никуда ехать. И я просто… просто решила остаться.
Элли слегка улыбнулась, но не Джасти, а как бы самой себе. Как ему объяснить, почему ей хорошо в Авенинге? Образ жизни она ведет не совсем такой, как ей всегда хотелось. Да и друзей у нее здесь раз-два — и обчелся, и парня, избави бог, тоже нет. Но в конце концов, чем Авенинг хуже других мест? Тут есть все: и хорошая работа, и прекрасные рестораны, и удивительной красоты природа, и чудесные люди.
Джасти заметил внутреннюю борьбу Элли и вскинул голову:
— Смелый шаг. Не думаю, что у вас тут были знакомые.
— Нет, не было, но это меня не очень волновало. Я и сейчас тут почти никого не знаю.
Она тут же пожалела, что сказала это. Не стоило делиться с почти незнакомым человеком такими подробностями.
— Я… Понимаете, я хочу сказать, что хорошо никого здесь не знаю, по-настоящему, как это бывает у других.
— А почему вы думаете, что другие знают друг друга лучше? — Брови Джасти взлетели вверх.
Элли охватило смятение.
— Ну… например, мои родители. Они вот всегда знали, что друг у друга на душе.
— А-а, так вы, значит, говорите о настоящей любви?
— Нет, не совсем. У меня есть хорошие друзья, братья и сестры, эти люди могут досконально прочувствовать других. А я… мне не удается найти общий язык с кем-то еще, я будто чужая.
Элли оглянулась на дверь, соображая, как бы поскорей
— Может быть, вы просто очень сложный человек, Элли, и еще не встретили того, кто способен вас понять, — улыбнулся Джасти. — Да, ну что ж. — Казалось, он вдруг решил отпустить ее. — Я уверен, вы все это когда-нибудь поймете. Вы еще так молоды. У вас впереди уйма времени. Приходите где-то в полшестого — ваши туфельки будут готовы.
Элли облегченно вздохнула. Тем не менее, пятясь от стойки к двери, она не могла избавиться от чувства, что уходить ей совсем не хочется. И что в нем такого, в этом странном, иссохшем и морщинистом старике? Почему она вдруг ощутила в нем близкого ей человека? Почему он так глубоко понимал ее? Что ему до нее? Но с другой стороны, что в этом такого странного?
«Во что мы все превратились? — думала она. — Нам всем так мало дела до окружающих нас людей».
Она стыдилась собственного цинизма.
Взглянув на часы, Элли ахнула: если она сейчас же не выскочит на улицу и не бросится бегом на работу, то наверняка опоздает.
— Да-да, спасибо вам, Джасти. До встречи.
Элли легко повернула большую черную железную ручку.
— До свидания, Элли. Удачи вам.
— До свидания.
Элли пулей вылетела на улицу и заметила, что погода значительно ухудшилась. На Бриджидс-вэй, улице обычно опрятной и чистой, дул сильный ветер: то здесь, то там вдруг возникали маленькие смерчи из обрывков старых газет и прочего легкого хлама. Она ускорила шаг, пытаясь выкинуть из головы все, что ей наговорил Джасти. «Бывает и хуже», — повторяла ее мать, когда все у нее валилось из рук и шло наперекосяк.
«Да, бывает и хуже, — думала Элли. — Интересно, а лучше бывает?»
Неужели и старухой, седой и сморщенной, она не сможет не думать о вечных проблемах, будет занята безуспешными поисками ответов на мучительные вопросы?
Она не помнила, как очутилась перед фасадом здания, где располагалась редакция «Авенинг сёркл». Старое это здание, возможно, знавало и лучшие времена, но Элли казалось, что оно всегда было таким ветхим и облупившимся. Стены его осели и покосились, правда, совсем чуть-чуть, так что входить можно было, не опасаясь, что дом через минуту рухнет. А поскольку жизнь и так не баловала Элли удобствами, в этих стенах она чувствовала себя вполне на своем месте.
По знакомым скрипящим ступенькам она поднялась на второй этаж. Старые радиаторы под окнами так жарили, что у окон от пола и до потолка, словно занавески с неясным узором, колыхалась пелена пара. Незаметно, как тень, Элли прошла через лабиринт рабочих столов из красного дерева. Если б сотрудники заметили ее прибытие, они бы приветствовали ее, но Элли скользнула в состояние, когда окружающие ее не видят, и никто не обратил на нее внимания.
У нее был отдельный маленький кабинет, его предоставили под тем предлогом, что ее работа требовала тишины. В газете Элли трудилась информационным аналитиком. Но кабинет отнюдь не лишал ее удовольствия слышать телефонные разговоры и болтовню коллег. Получалось что-то вроде серийного вуайеризма. Нет, она не подслушивала, не шпионила, не дай бог. Просто ей казалось, что ее скромная жизнь является частичкой чего-то гораздо большего.