Когда улыбаются звезды
Шрифт:
Вернулся Дима, один, Татьяна не пришла.
— Что теперь? — осторожно спросила Маша.
— Ничего, доктор осмотрел его, сказал, вылечат.
— А денег много нужно?
— Немало, — он открыл входную дверь, — вставай, идем, я уже обо всем договорился.
Когда парень открыл перед ней переднюю дверцу машины, Маша спросила:
— Ты скажи, сколько я тебе должна?
Он усмехнулся.
— Все деньги с кошельком.
Она полезла в карман и вытащила мятые сто рублей.
— А кошелька нет. Понимаю, что это слишком
— Садись, не нужны мне твои деньги.
— Но ведь в приют бесплатно не берут… Разве нет? — Маша села в машину, но деньги не убирала. — Я правда потом отдам, я просто в школу не беру с собой много денег.
Он завел машину, а затем быстро посмотрел на нее.
— А у тебя есть деньги-то?
— Да… то есть нет, я попрошу у мамы. Ты скажи, сколько нужно.
Дима на секунду закрыл глаза.
— Ну чего ты в самом деле прицепилась, я ведь уже сказал… — Он вынул из бардачка визитку и сунул ей в руку. — Вот, возьми, потом можешь проведать собаку.
— Спасибо. Но все-таки тебе пришлось потратиться…
— Отстань, — оборвал он, — если хочешь знать, мой папанька отвалил денег этому приюту, поэтому я могу подкидывать им иногда животных.
— Вот как, — она облегченно вздохнула, а он обернулся и хмуро спросил:
— Чего плачешь-то?
— От счастья, наверно.
Дима высадил Машу у подъезда и сразу же уехал. Дома ее встретила сестра, которая налетела точно ураган.
— Твой дружок звонил! Я же сказала тебе оставить его в покое! Пусть этот сынок преступников сюда не названивает! Тоже мне дружка нашла!
— Миша звонил?
— Чем ты слушаешь, я же говорю…
— Почему сынок преступников?
— А ты что, не знаешь? — подбоченилась Саша. — Его родители в тюрьме! Вот с кем ты дружбу водишь, теперь поняла!
Маша повесила куртку на крючок.
— Что за глупости, Мишины родители давно умерли. Откуда ты вообще такую ерунду про тюрьму взяла?
— Я… — сестра осеклась, — умерли?! Откуда ты знаешь?
— Он говорил, да и его бабушка…
— Бабушка?!
— Ну да, Миша живет с бабушкой, ты разве не знала? Он работает на двух работах, чтобы им было на что жить, поэтому не нужно про него плохо говорить. — Маша уже взялась за ручку двери в свою комнату, но сестра выглядела такой ошарашенной, что она поневоле спросила: — Саш, все нормально?
Сестра не ответила, зашла в свою комнату и с грохотом закрыла дверь.
Саша лихорадочно размышляла, как извиниться перед Мишей, но ничего подходящего так и не придумала. Все казалось недостаточным, глупым. Наконец из школы вышел Миша. Сердце бешено застучало, она не представляла, как смотреть ему в глаза, и в то же время не представляла, зачем ей нужно признавать свою ошибку перед тем, кого она терпеть не может.
— Привет, — робко поздоровалась она.
— Угу.
Она пошла с ним рядом, а он даже не пытался завязать разговор.
— Куда идешь? — начала Саша издалека.
— Домой, — он бросил на нее косой взгляд, — удивлена? Думала, после школы я хожу в подвал, чтобы уколоться в компании друзей крыс?!
— Нет. Это… я тут сказать хотела…
— Так говори, не мямли, у меня времени совсем нет. Да и не в твоих правилах мямлить, разве нет?
— Да, — она поддела узким носком сапога снег и, глубоко вздохнув, начала: — Помнишь, я тут недавно сказала про твоих родителей…
— Да, я передал им привет, если ты об этом.
— Нет, не об этом, — сконфуженно пробормотала Саша. Ей и в голову не приходило, что извиниться будет так сложно. Ему не нужны были ее извинения, он недвусмысленно давал это понять. — Я тогда зря так сказала, — выговорила Саша, болезненно морщась под его сверлящим взглядом.
— Что так?
— Я сожалею, прости. В школе болтают всякое… в общем, я не хотела тебя обидеть.
— Не обидела, — Миша остановился. — Странно, что до сих пор не поняла, мне абсолютно все равно, что болтают такие, как ты. Те, чьим мнением я дорожу, не станут извиняться за жестокие слова, они попросту их никогда не скажут.
— Черт, — выдохнула Саша, — я ведь подошла извиниться, неужели в тебе нет ничего святого?!
Он зло рассмеялся.
— Во мне нет ничего святого? А ты зачем подошла извиняться, чтобы я оценил твой поступок и простил? Ты этого хочешь?!
— Нет, но…
— Этого! — перебил он. — Ну что ж, раз так, то ты совершила поступок — наверно, единственный в своей жизни, нет? Не важно. Но считай, что я польщен, ты прощена! — Миша зашагал прочь, но через несколько шагов обернулся: — И я буду тебе безмерно благодарен, если с сегодняшнего дня и до конца одиннадцатого класса ты оставишь меня в покое!
— Да что я тебе сделала?! — крикнула Саша, порядком взбешенная его тирадой. — Над тобой все смеются, чего ты на мне всю свою злость вымещаешь?! — Она догнала его и ткнула рукой в грудь. — Я подошла извиниться, потому что пожалела о своих словах, но теперь мне не нужно твое дурацкое прощение, ты просто псих, и по тебе психушка плачет!
— Всегда был в восторге от твоего умения закатывать истерики. Есть шанс сделать себе на этом карьеру, например на «Доме дур». Как раз передача про тебя.
— Я не смотрю такие передачи! А тебе самое время отправиться на «Самое тупое звено»!
Миша усмехнулся.
— И это говорит та, которая получила сегодня за сочинение три — три.
— А ты в чужие тетради не заглядывай, — огрызнулась Саша.
— Даже и не думал, учительница сама озвучила, кто написал самое отвратительное сочинение!
— Да если захочу, напишу лучше твоего!
— Ты захоти, а то как бы на второй год не оставили.
— Не смеши, у меня нет ни одной тройки. А в конце одиннадцатого мне вручат золотую медаль!