Когда улыбаются звезды
Шрифт:
Маша приготовила уроки, почитала книжку, полистала учебник по биологии, выискивая животных, потом пришла с работы мама, а за ней папа. Они пообедали всей семьей. Саша, как обычно, на нее нажаловалась, но родители не восприняли поступок Маши как что-то криминальное, поэтому сестре пришлось смириться. Вечером Маше позвонил Миша. Они поговорили про его котенка, она рассказала о происшествии с псом, которого Дима отвез в приют, а на прощание они договорились встретиться завтра после школы.
В это утро ей особенно хотелось пойти в школу, но не потому, что ее ждала встреча с Мишей после уроков, а потому,
Из дома она вышла вместе с сестрой, которая принарядилась в новую серую шубку.
— До встречи, — сказала Маша.
— Пока-пока, — проворчала сестра.
Маша прошла совсем немножко, как Саша ее окликнула.
— Что у тебя на заднице прилипло! Идешь, как пугало, сними хоть!
Маша провела рукавицей по куртке — в снег упал какой-то листок. На нем в столбик были записаны цифры. Маша сунула находку в рюкзак и до самой школы раздумывала, где к ней мог прилипнуть этот листок.
После первого же урока на втором этаже у кабинета физики она увидела Диму, тогда-то ее и осенило. Она вынула из рюкзака листок с цифрами и подошла к старшеклассникам.
— Привет, это случайно не твое? — показала она Диме листок.
— Ха, — хлопнул по плечу Диму какой-то парень, — смотри-ка, снова та малявка! Ты че, знаешь ее, что ли?!
— Какие знакомства, Димон, да ты кру-у-ут, — пропела какая-то девушка, крепко обхватывая его за плечи. — Ты ее в зоопарк водишь или в парк, на уточках кататься?!
Дима поморщился, но руку одноклассницы не скинул.
— Никого я не знаю! — он сердито посмотрел на Машу и отчеканил: — Девочка, это не мой лист, хватит за мной ходить!
Маша отступила, она и не представляла, что парень, с которым вчера провела целый час в приюте для животных, может лишь за одну ночь так перемениться, так пренебрежительно смотреть и в открытую врать, что не знает ее.
Девушка выхватила у нее листок и, быстро пробежав его глазами, громко хмыкнула.
— Я не я, если не скажу, что это ответы на контрольную по алгебре! Ты у нас, Димочка, кстати, на каком варианте сидишь?
— Не помню, — буркнул Дима.
— А че тут помнить, — громко заржал парень, обозвавший Машу малявкой, — на втором он сидит, тут и думать не надо.
Девушка оскалила белые зубы и помахала листком в воздухе:
— Второй вариант, господа!
Маша развернулась и пошла по коридору, хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать противных смешков, или вернуть время на пять минут назад, чтобы отговорить себя от глупой затеи подходить к Диме. Легкость куда-то испарилась, исчезло то необыкновенное ощущение, хорошее и светлое, которое она почувствовала, проснувшись сегодня утром. Сейчас ее точно придавило бревном, такой тяжести в груди она никогда не ощущала. Даже за больных котят и щенят переживала совсем по-другому. С людьми оказалось все намного сложнее. Нет, она не плакала от обиды, но для себя решила, что больше никогда не будет первой заговаривать с мальчиками, даже если они кажутся ей добрыми и хорошими.
Учительница по литературе поприветствовала учеников, стерла с доски и взяла со стола зелененькую тетрадь, самую первую из стопочки.
Саша сидела как на иголках, в ожидании, когда скажут про ее сочинение.
Учительница открыла тетрадь.
— Александра Медлева, ты меня удивила!
Саша просияла.
— Переписанное сочинение выше всяких похвал, — улыбнулась учительница, — красивые обороты, интересные сравнения. Я ставлю тебе пять-пять, это лучшее сочинение в классе. Если ты не против, я прочту ребятам?!
Саша и слова не успела вымолвить, как учительница начала читать.
— Ну ты даешь, — шепнула Лена, — второй Гоголь.
Им на парту упал бумажный шарик. Саша развернула его и прочла: «Я тебя люблю, Солнце мое». Она поискала взглядом того, кто бы мог бросить записку, и наткнулась на Валеру. Он подмигнул ей, Саша в ответ натянуто улыбнулась.
— Солнце мое, как поэтично, — хихикнула подружка.
Учительница тем временем почти дочитала ее сочинение и на строках: «…Если молчание — золото, то слова, которыми просят о прощении, — это платина с бриллиантами», Шаравин обернулся и с любопытством посмотрел на нее.
Саша покрылась румянцем. Именно о нем она думала, когда писала эти строки, а теперь было мучительно стыдно, поскольку он обо всем догадался.
— Вы чего с Шариком такими особенными взглядами обменялись? — удивленно спросила Лена, пихая ее плечом.
— Мы? Ерунда, я даже не видела, что он посмотрел! Завидует небось, что из всего класса я написала самое лучше сочинение.
— Ах, да, точно. Мымра неделю назад говорила, что самое лучшее написал он. Хи-хи, ты его подвинула с пьедестала почета. Так ему и надо.
— Будет знать, — мстительно пробормотала Саша, вспоминая насмешки Шаравина насчет ее троечного сочинения. Она утерла ему нос, но обычного триумфа все равно не ощущала. Тогда она решила, что недостаточно его переплюнула и на перемене подошла к учительнице, чтобы уговорить ту записать ее на конкурс «Стихи наших учеников».
— Александра, — нахмурилась Лариса Георгиевна, — с каких это пор ты пишешь стихи?
— С этих самых пор!
— Так не бывает, — покачала головой учительница. — Да, проза у тебя получается, а стихи — это совсем другое дело, понимаешь?
— Нет ничего сложного в стихах, — стояла на своем Саша.
Лариса Георгиевна вздохнула.
— Да и группа уже набрана, от вашего класса будет Михаил Шаравин выступать, поздновато ты спохватилась. У тебя и времени уже нет сочинять, работы сдать нужно послезавтра.
— Успею я все, вот увидите! Хотите, я вам прямо сейчас что-нибудь срифмую? Слушайте!
Лютая зима за окном,
Старый сторож снег гребет,
Он… он… м-м-м…
— Нет, давайте другое!
Тоскливо зимою сосны скрипят,