Когда улыбаются звезды
Шрифт:
Саша изумленно посмотрела на снимавшего ботинки Мишу, а старушка тем временем продолжала:
— А я вас уже заждалась, супчик сварила… — Неожиданно она осеклась, сунула в карман руку, вытащила оттуда очки без одной дужки и нацепила на нос. — А это не Машенька, — удивленно сказала старушка, — это другая девочка, я же вижу…
— Ха, — выдал Миша, — это не Маша, бабушка, это ее сестра. Но они совсем разные, эта суп есть не станет.
Саше показалось, что ей дали пощечину. Больнее этих слов ей слышать не приходилось. «Эта суп
— Почему же не стану, я люблю супы!
— Вот видишь, — обрадовалась старушка, — она будет, идите мыть руки и за стол скорее!
Саша прошла в ванную, но прежде успела заметить, каким напряженным стал взгляд Шаравина. Она сама не знала, что пытается ему доказать.
Суп ей понравился — наваристый, ароматный борщ, мама не умела так вкусно готовить. Антонина Петровна разговаривала с Сашей очень ласково, по-доброму, ей даже стало неудобно. Знала бы только милая старушка, как она измывалась вместе с другими ребятами над ее внуком. Не супчик подливала бы в тарелку, а кастрюлю на голову надела бы. За весь обед Миша не проронил ни слова, от этого Саше становилось еще хуже, он отлично давал понять, что она нежеланная гостья.
— Как дела у Машеньки? — спросила Антонина Петровна, разливая по кружкам какао и подвигая к ней вазочку с конфетами.
Саша улыбнулась.
— Все хорошо, я передам ей, что вы спрашивали.
— А Маша ни словечком не обмолвилась, что у нее такая хорошая сестренка есть, — вздохнула старушка.
Миша поднялся.
— Мы пойдем, нам стенгазету рисовать нужно.
— Идите, конечно, идите, возьми, Сашенька, конфеток с собой, пожуете в комнате.
— Спасибо, — растроганно прошептала та.
— Да за что благодаришь, тебе спасибо, что пришла, к Мишаньке моему и не заходит совсем никто.
— Прекрати, бабушка, — проворчал Миша, — не приходят, потому что не нужен мне никто!
Антонина Петровна потрепал внука по голове.
— Не нужен ему, как же не нужен, не все же только работать как про#клятому.
Эта фраза потом еще долго не выходила у Саши из головы, даже газета, которую она так сильно хотела нарисовать, не могла отвлечь от мыслей о тяжелой жизни этого замкнутого черноглазого мальчика.
Миша пощелкал пальцами у нее перед глазами.
— Ты будешь что-нибудь вообще делать?
— Ага, — кивнула она, продолжая сидеть, уставившись на горсть самых что ни на есть простых конфет.
— Кстати, без одной минуты пять, если сейчас же не поможешь мне, о встрече с Валерой можешь забыть, тут еще много нужно нари…
— Ты сам заработал деньги на эти конфеты? — перебила она.
— Слушай, тебя никто не заставляет их есть, ты сюда не за этим пришла!
Саша повернула голову и посмотрела ему в глаза.
— Прости меня.
Он отвернулся.
— Опоздаешь к Валере.
— Пусть.
Миша грустно усмехнулся.
— Вот в этом ты вся! Делаешь людям больно и говоришь «пусть»… Ты как себя чувствуешь, дышать тебе не трудно, может, открыть окно?
— К чему ты это?
Он поднялся, подошел к дивану и отдернул краешек покрывала. На нее уставились два сонных глаза.
— К чему я? Да вот вспомнил, что у тебя страшная аллергия на котов.
Саша поднялась и быстро вышла из комнаты. Ее душили слезы. Миша не пошел за ней в коридор, не попытался вернуть, она наспех оделась и сама закрыла за собой входную дверь.
На улице подморозило, успело стемнеть — люди быстро проходили мимо, кто-то с пакетами, парами, поодиночке, а она стояла у подъезда. В квартире на четвертом этаже горел свет, только в окно никто не смотрел. Она долго стояла, все ждала, что Миша выглянет и увидит ее, но он так и не выглянул.
А у ее дома Сашу ждал Валера. Он завидел ее еще издалека и подбежал.
— Уже шесть, — сказал друг, и было непонятно, рад он или сердится.
— Прости, — Саша смотрела в сторону, лишь бы не видеть его улыбки, не показать, как ей плохо, как ненавидит себя за то, что собирается сказать.
— Да ладно, не извиняйся. Газету хорошую нарисовали?
Она немного отступила, все-таки пришлось на него посмотреть. Он радовался и все простил ей, но молчать больше не было сил:
— Валер, у нас ничего не получится. Я тебя не люблю.
— Понятно, — он еле заметно улыбнулся и погладил ее по плечу, — да ты не плачь, я все понимаю.
Когда-то давным-давно сестра ей сказала, что из-за мальчиков плакать не нужно. Она это запомнила, но не плакать не могла. Всегда плакала.
Глава 7. Бонд… Джеймс Бонд
Закончились новогодние праздники, подъелись салаты, выпились лимонады — наступили холода, такие, что дома хотелось надеть рукавицы. Маша сидела на диване с книжкой. Она слышала, что приехала сестра с дачи подружки, где в компании друзей встречала Новый год, но выходить из комнаты не стала. Их семья вот уже четыре года не справляла Новый год вместе, все разъезжались. В этом году и она не скучала, тридцать первого числа ее пригласил к себе Миша. Она помогала его бабушке готовить салаты и печь торт, а за три дня до этого наряжала с Мишей елку. Все было спокойно и по-домашнему, как ей нравилось.
В дверь позвонили, Маша прислушалась — в коридоре раздался мамин голос, что-то говорила Саша.
Дверь в ее комнату распахнулась.
— Чего сидишь тут, как крыса в норе, — беззлобно спросила Саша, — вон, тебе посылка какая-то пришла. — Сестра еще не успела раздеться, на ней были теплый голубой свитер и джинсы в обтяжку, обычно распущенные рыжие волосы заколоты на затылке крабом.
— Поберегись! — крикнул папа и внес в комнату огромную коробку.
— Что это? — изумилась Маша, откладывая книгу. — Это от бабушки?