Когда власть не от Бога
Шрифт:
Государственный опыт Запада он считает неприемлемым и вредным для России. Он открыл для России свой путь государственного строительства, на века обеспечивший ей силу и славу. И этот опыт является одной из самых выдающихся его заслуг.
Вот как рисует Карамзин портрет Иоанна того времени: «И россияне современные, и чужеземцы, бывшие тогда в Москве, изображают сего юного, тридцатилетнего венценосца как пример монархов благочестивых, мудрых, ревностных ко славе и счастию государства. Так изъясняются первые: «Обычай Иоанна есть соблюдать себя чистым пред Богом. И в храме, и в молитве уединенной, и в совете боярском, и среди народа у него одно чувство: «Да властвую, как
Обремененный делами, он не знает иных утех, кроме совести мирной, кроме удовольствия исполнять свою обязанность; не хочет обыкновенных прохлад царских… Ласковый к вельможам и народу — любя, награждая всех по достоинству — щедростию искореняя бедность, а зло — примером добра, сей Богом урожденный Царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: «Ты еси Царь правды!» И ответствовать с умилением: «Се аз и люди яже дал ми еси Ты!»
Не менее хвалят его и наблюдатели иноземные, англичане, приезжавшие в Россию для торговли. «Иоанн, — пишут они, — затмил своих предков и могуществом, и добродетелью; имеет многих врагов и смиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, Ногаи ужасаются русского имени. В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив; любит разговаривать с ними, часто дает им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным; скажет боярину: «Иди!» — и боярин бежит; изъявит досаду вельможе — и вельможа в отчаянии; скрывается, тоскует в уединении, отпускает волосы в знак горести, пока Царь не объявит ему прощения».
Одним словом, нет народа в Европе, более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся, и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериною ловлей, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!».
Иоанн Грозный много сделал для осуществления этих целей. Но на его пути встали две преграды: духовная — хазарская ересь жидовствующих в союзе с Католической Церковью и политическая — боярские семьи, связанные с еретиками и под их руководством рвущиеся к власти.
Ересь жидовствующих появилась на Руси еще до царствования Ивана IV, в 1471 году, в Новгороде, куда прибыл на княжение киевско-литовский князь Михаил Олелькович. В его свите находился имевший хазарские корни Схария, который, по словам преподобного Иосифа Волоцкого, «был орудием дьявола», «был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии». Вслед за Схарией приехали в Новгород и его единомышленники (Моисей Хануш, Иосиф Шмойло и пр.). Вот эти люди и посеяли в Новгороде еретическое учение, которое и в летописях, и в исторической литературе получило название «ереси жидовствующих».
Новгород был выбран ими не случайно. Этот город имел тесные торговые и политические связи с Западом, здесь процветал культ торговли, а самое главное — Новгород на протяжении веков был антогонистом великокняжеской власти вообще и московского самодержавия в частности.
Схария, распространяя в Новгороде свое учение, не был озабочен пропагандой в народе. Его интересовало духовенство и верхи общества. Прежде всего Схарии удалось привлечь двух священников, Дионисия и Алексия. Как отмечает историк О.А. Платонов, еретики пытались насадить в Русской Церкви иудаизм. Жидовствующие отрицали Святую Троицу, Христа как Сына Божьего, хулили
Как считает Платонов, «в организации секты жидовствующих многое напоминало будущее масонство: строгая законспирированность, проникновение в высшие слои правительства и духовенства, ритуал, включающий «обряд» поругания святыни… Являясь непримиримыми врагами христианства, жидовствующие скрывали свою ненависть к нему, втайне рассчитывая постепенно разрушить его изнутри».
Цель ереси жидовствующих была подмена Закона Божьего на закон человеческий: если человек выше Бога, тварь выше Творца.
Из ереси вытекали реформы, направленные в первую очередь на изменения традиционного государственного строя Московской Руси и в первую очередь отношений между Церковью и государством. К концу XV века главным нервом Русского государства была неразрывная связь трех звеньев: самодержавия, Церкви и народа. Стало быть, когда еретики целились в Церковь, то всякий раз они наносили удар и по государству. Таким образом, объективно проповедь ереси должна была привести к разрушению всей политической системы русского общества (Игорь Фроянов. Сталин и Грозный // Советская Россия. 29 июня 2005).
По утверждению митрополита Иоанна, эта ересь, как угроза государству, напоминала «… идеологию государственного разрушения, заговора, имевшего целью изменить само мироощущение русского народа и формы его общественного бытия».
Опасность заключалась в том, что ересь проникла в московские верха, где образовалось еретическое сообщество, которое вынашивало планы захвата власти.
Ересь распространялась тайно, так как еретики искусно маскировались под православных, и обнаружилась случайно. «В 1487 году, 17 лет спустя от начала ереси, в Новгороде пьяные еретики, надругавшись над святыми иконами, выдали этим перед православными свое нечестие».
В конце XV — начале XVI века еретиков удалось подавить. В борьбу с ними вступили два верных воина Христова — игумен Иосиф Волоцкий и архиепископ Геннадий Новгородский. Они, понимая всю степень опасности и разрушительные последствия ереси для Церкви, государства и народа, призывали к противодействию ереси силой.
Святитель Геннадий писал братьям-архипастырям: «Собор же надо учинить лишь для того, чтобы казнить еретиков!»
Так был решен вопрос о противлении злу антисистемы силой. Антисистема действует силой и понимает только язык силы. Если жертва ее нападения не будет уничтожать ее, то она будет безжалостно уничтожать свою жертву, не гнушаясь никакими средствами. Так что выбора в борьбе с антисистемой не остается.
Иосиф Волоцкий в своем сочинении против еретиков «Просветитель» проповедовал: «Подобает всем, кому нужно, разъяснять, пусть узнают и жиды и поганые еретики, что христиане — спасители государства, строители, заступники и учителя. Пусть узнают необузданные и развращенные жиды и еретики, что им подобает бояться Божиих рабов. Если и захотят они когда-либо говорить что-нибудь неподобное — пусть повсюду следят друг за другом, пусть и теней трепещут и пугаются, едва заслышав христиан.»