Когда враг с тобой
Шрифт:
— Зачем вернулся?
— Не догадываешься? Я не могу бросить Ларису и спастись в одиночку.
— Теперь умрёшь.
— У меня нет выбора.
Кондрат дружелюбно хмыкнул, опустил руку на плечо Бориса, потянул к машине.
— Поедем. А здорово ты нас провёл, что Данилов в Адене. Мы там приготовились к круговой обороне. Пообгадились все.
— Знаю.
— А когда поняли, что это лишь твой трюк, решили выманить тебя и переехали на Сокотру.
— И это знаю.
Один из бойцов, не вылезая из машины, отворил заднюю дверцу, ожидая визитёра, подвинулся.
— Ты зачем Гогика убил?
Борис замер. Через пару секунд, не оборачиваясь к Кондрату, отозвался:
— Не я. Гогика Сани зарезал.
— Сани?
Кондрат изобразил удивление, но теперь точно уверовал в это. Ранее, обещав Сани сохранить признание в тайне, он всё-таки не до конца ему верил. Хотя зачем Сани было брать на себя смертный грех убийства, совершённого Борисом? Сани убил, и теперь все узнают про это, а раньше думали именно на Бориса. Ладно. Дальше будет видно. Но хотелось в этом разобраться до конца. И Кондрат разыграл неверие, чтобы бойцы, услышавшие признание Бориса, не начали чесать языками про убийство Гогика.
— Что за номер? Неужели, Борис, ты думаешь, мы поверим твоим наговорам на Сани? Начал свою очередную «игру»? Хочешь, чтобы мы все перегрызлись? Не выйдет! Убил или ты, или кто из арабов…
— Думайте что хотите. Я не убивал Гогика.
Борис потеснил бойцов, вздохнув, закрыл дверцу. Кондрат уселся на переднее сиденье рядом с шофёром. Борис продолжил тему про убийство Гогика, хотя Кондрат больше всего желал, чтобы он замолчал.
— Они шли по узкой улице, меня не видели — для них улица была пустынной. Была у меня мысль придавить их, позаимствовать содержимое карманов. Мне нужен был сотовый телефон, чтобы сделать важный звонок.
При этом замечании бойцы смешливо хрюкнули.
— Вдруг вижу — Сани обернулся и пырнул Гогика в живот. Я очень удивился. Сани додав ил ножом, пока Гогик копыта не откинул, вытащил всё из его карманов и сделал ноги. Я, естественно, побыстрее ушёл оттуда.
— Нелепый рассказ. Парни, пока никому ни слова. Надо разобраться во всём. Этот жук пытается внести раскол в наши ряды, — сказал Кондрат своим бойцам.
Те пожали плечами, мол, им всё равно. Но это было не так, тема убийства Гогика их очень занимала, как и всех.
— Ничего я не пытаюсь, Кондрат. Это ваши дела. Меня они не касаются, — произнёс Борис.
Он понял, что правда о гибели Гогика Кондрату почему-то не нравится.
— Дозвонился до Данилова? — поинтересовался Кондрат, меняя тему.
— Нет.
Получив знак, водитель завёл двигатель, и машина медленно покатила по сухой, но очень разбитой после давнего дождя дороге прочь от причала.
— Так где скрывается твой хозяин? — спросил Кондрат.
— Ты о Данилове?
— У тебя ещё есть хозяева?
— Я свободный человек.
— Ну-ну. Мы взрослые люди. У тебя хозяин Данилов — это знают все.
— Я хочу поговорить с Кареном.
— Скажи мне, и тебя не будут бить.
— Хочу поговорить с Кареном.
После этих слов Борис немедленно получил кулаком в живот от соседа и громко вскрикнул. Удар не прошёл мимо внимания водителя — тот насторожился. Это не понравилось Кондрату, он грозно рыкнул на тупого бойца:
— Уймись там. Борис, скажи, где прячется Данилов.
— Скажу, когда увижу Ларису.
— С ней всё хорошо.
Кондрат успел представить, как сегодня Карен «развлекал» дочь Данилова, но, кроме раздражения, это воспоминание ничего в душе не вызвало. Беспокоится он о Ларисе, а той хоть бы хны, развлекается с врагом своего отца. Но и Борис не от доброты душевной или рыцарской преданности печётся о дочери «дона». Он просто желает сохранить свою шкуру, потому что, если потом окажется, что он спасся, а Лариса нет, его убьют люди Данилова, и убьют самым ужасным способом. Что делает с людьми страх — даже самых трусливых он превращает в храбрых и отчаянных.
— Я должен увидеть её и поговорить с ней, — справившись с болью, произнёс Борис.
— Сначала поговоришь с Кареном.
Оставив машину у отеля, Кондрат подождал своих бойцов, придерживавших за руки Бориса, и недобро посмотрел на таксиста — как бы не настучал в полицию этот чересчур бдительный араб. В вестибюль он вошёл первым. Поднявшись по лестнице на следующий этаж, кивнул дежурившему в коридоре Сани:
— Скажи Карену, Бориса ведём.
— О'кей! — обрадовался Сани.
Кондрат пристально смерил его взглядом — итак, он правда убил Гогика. Как объяснил: из-за бабы… Да-да, очень давно что-то там было между ними, что-то насчёт сестры Сани, тогда ещё сам Толстый Ара разбирал конфликт… Ладно, это потом. Сейчас нельзя, чтобы парни узнали, что среди своих начались разборки. Пусть пока слова Бориса считают наговором на Сани. Сейчас главное — порученное Арой дело Данилова. Надо найти Лолиту и дать Карену расправиться с Иваном Даниловым. Только почему Ара желал, чтобы именно Карен прикончил «дона» Данилова, а никто другой, Кондрату было непонятно. Это было какой-то тайной, свято оберегаемой Арой.
Кондрат обернулся — бойцы крепко держали Бориса, успев снова по разу ударить его по почкам. Хорошо, что в здешней дыре не было камер наблюдения в коридоре.
Сани уже успел заглянуть в номер к Карену, и тот сам вышел в коридор, гадливо улыбаясь:
— Какой гость пожаловал!
— Где Лариса? — нервно отозвался Борис.
Кондрат подметил, что нервы у него всё-таки подводят. Хотя в такой ситуации у кого бы они не подвели?
— На-а. — С придыхом Карен всадил Борису кулаком прямо в лицо, разбив нос. — Я обещал порвать тебя, если солжёшь про Данилова!
Получилось жалко и дёшево — ни Борис не испугался, только тряхнул головой, фыркая кровью из разбитого носа, ни Кондрат, ни Сани, ни бойцы, державшие Бориса за руки. Позёрство Карена не понравилось людям Толстого Ары — всё-таки это был подручный Данилова и вести себя с ним так, словно с дворовым мужиком… Карен собирался снова ударить Бориса, но Кондрат заслонил его и велел бойцам вести пленника в номер. Заметив во взгляде Карена злость, раздражаясь, заметил:
— Посреди коридора это будешь делать?