Когда я падаю во сне
Шрифт:
Не замечая моей напряженности, Джозефина подошла ближе.
– Может, растолкуешь сон, который я видела прошлой ночью? Я куда-то бежала, но ноги будто увязли в смоле.
Я положила руки на стол, не поворачиваясь в кресле, надеясь, что Джозефина поймет намек.
– Просто погугли. В интернете много всего написано про сны. – Я снова занесла пальцы над клавиатурой.
– Да, знаю, но проще спросить тебя. Ты ведь у нас эксперт по снам. – И она лучезарно улыбнулась.
Пришлось со вздохом повернуться. Никакой я не эксперт, просто много читала на эту тему. Долгие годы я пыталась анализировать
– У твоего сна миллион разных толкований. Например, ты не можешь достигнуть цели в карьере или в личной жизни, будто что-то тебя удерживает.
Джозефина смотрела на меня, недоуменно моргая, – то ли до нее не дошел смысл моих слов, то ли ей не под силу представить, что на ее пути к цели могут возникнуть препятствия.
– Спасибо, – наконец произнесла она, вновь безмятежно улыбаясь; все ее сомнения быстро рассеялись. – Ты едешь с девочками из отдела продаж в Хэмптонс [4] на выходные?
4
Хэмптонс – группа деревень и поселков вокруг городов Саутгемптон и Ист-Хэмптон, на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк. Там находится фешенебельный морской курорт и популярное место для летнего отдыха.
Я отрицательно покачала головой. Скорей бы уже вернуться к работе. Каждый день в пять тридцать у меня тренировка в спортзале, значит, нужно уйти из офиса ровно в пять. Я привыкла держаться в форме, так что не могу себе позволить тусоваться после работы. Нет, я ничего не имею против коллег – они веселые, молодые и креативные, и даже тридцатилетние ведут себя совсем не как тридцатилетние. Просто предпочитаю общаться с ними в офисе, чтобы можно было ретироваться на рабочее место, если вдруг кто-то вздумает задавать вопросы помимо «в каком районе ты живешь?» и «как тебе проще добираться до работы – на метро или на такси?».
– Нет, – ответила я. – На выходных останусь в городе. – Что за люди? Жалуются на перенаселенность и тем не менее едут в одно и то же время на одни и те же пляжи, чтобы влиться в ту же самую толпу, от которой пытаются сбежать. – Все равно вода еще ледяная, апрель на дворе.
Джозефина сморщила носик; больше ни один мускул на ее лице не дрогнул. Она говорила, что использует ботокс лишь в качестве превентивной меры, но, судя по ее виду, скоро она станет совсем как женщины-горгульи, бродящие по бутикам на Пятой авеню. Как сказала бы Сисси, это просто неестественно.
– Не холоднее, чем обычно, – заявила она. – Давай с нами, будет весело. Мы сняли огромный дом в Монтоке. В моей комнате две большие кровати, если ты не против жить со мной. Истолкуешь всем сны.
Искушение было велико. Я никогда не тусовалась в компании и не водила дружбу с девушками, арендующими дома на курортах. В начальной школе у меня были подружки, но к средней школе все они разбились на группки, ни в одну из которых я не попала. Правда, я всегда дружила с Мейбри и ее братом-близнецом Беннеттом. Наши мамы были лучшими подругами, нас в младенчестве даже купали в одной ванночке. С тех пор мы все делали вместе – до выпускного класса, когда наша дружба приказала долго жить.
Воспоминания помогли мне побороть соблазн.
– Спасибо за приглашение, но я, пожалуй, останусь дома. Надо переставить мебель. Давно уже собираюсь.
Джозефина удивленно взмахнула ресницами.
– Ладно. Наверное, это к лучшему. Не хочу оказаться с тобой рядом, когда ты наденешь бикини.
– К твоему сведению, я не ношу бикини. – Мне как-то ближе футболка и шорты. – Но все равно спасибо. Может, в следующий раз.
На столе зажужжал мобильник. Для этого номера нет ни картинки, ни имени – я помню его наизусть. Я не шевельнулась, чтобы ответить на звонок.
– Не будешь брать трубку? – осведомилась Джозефина.
Ей даже не пришло в голову уйти и дать мне поговорить в уединении. Я сбросила звонок.
– Нет. Потом ему перезвоню.
– Ему?
– Это мой отец.
Я принципиально не отвечала, сколько бы он ни пытался дозвониться. Когда я только приехала в Нью-Йорк, он часто звонил; где-то через год количество звонков сократилось до одного в неделю. Папа набирал мой номер в разные дни и разное время суток, словно хотел застать врасплох. Он не сдавался. Я тоже, ведь фамильное упрямство Ланье у меня от него.
– Значит, у тебя есть отец, – выжидательно произнесла Джозефина.
– А у кого его нет?
Телефон снова зажужжал. Я хотела положить мобильник в ящик стола, но на экране высветился другой номер – тоже знакомый, однако его обладательница никогда не звонит в рабочее время. Это Сисси – женщина, вырастившая мою мать; мне она как бабушка. Сисси с благоговением относится к тому, что я работаю в Нью-Йорке, поэтому не решается отрывать меня от дел. Не иначе что-то стряслось.
– Извини, – сказала я Джозефине. – На этот звонок я должна ответить.
– Ладно, только имей в виду: если твое мертвое тело найдут в мусорном баке где-нибудь на окраине Квинсленда, мы не будем знать, кому сообщить.
Пропустив слова Джозефины мимо ушей, я повернулась к ней спиной.
– Сисси, – сказала я в трубку. – Что случилось? У тебя все в порядке?
– Нет, золотце, боюсь, что нет. – Голос у нее хриплый, как будто простуженный. – Твоя мама…
– Что с ней?
Айви Ланье всегда была непредсказуемой, и я уже привыкла к ее чудачествам, но слова Сисси даже меня выбили из колеи.
– Она пропала. Ее никто не видел со вчерашнего утра. Твой папа вечером вернулся с работы, а дома ни мамы, ни машины. Мы обзвонили всех ее подруг… Никто ничего о ней не знает.
– Ее нет со вчерашнего утра? Вы вызвали полицию?
– Да, сразу же, как только поняли, что она исчезла. Шериф составил рапорт и отправил людей на поиски.
Мой разум переполнился и тут же опустел, как болото при отливе. Цепляясь за жалкие остатки слов, оказавшиеся в моем распоряжении, я наконец сформулировала вопрос: