Когда зацветут розы
Шрифт:
Внутри было тепло и уютно. Хозяйка пила кофе за маленьким столиком, просматривала документы, что-то считала.
– Яночка, дорогая, вас арестовали?
– Раз я здесь, значит, уже отпустили. Все в порядке. Мира Вениаминовна, а мне можно кофе? Надо взбодриться.
– Без проблем. Сделаю. Вы обедать и ужинать будете?
– Только ужинать. Я сейчас в музей, но к вечеру вернусь.
– А что там случилось, Яночка? Весь поселок жужжит. Говорят, что преступник влез в окно, украл золотой шлем барона Фредерикса и рояль композитора
– О, Боже, Мира Вениаминовна, вы умная женщина, бизнес-леди, – Яна буквально заплакала от смеха. – Я здесь впервые, но точно знаю, что в краеведческом музее нет и никогда не было золотого шлема. Для подобных предметов нужна серьезная охрана. А рояль Исаака Шварца в Сиверской, но в другом музее. И в любом случае, как, как вы себе это представляете? Как можно вынести рояль через маленькое окошко в башенке?
– Значит, он ничего не украл? – разочарованно пробормотала хозяйка.
– Не скажу, – нарочито грозно ответила Яна. – Это тайна следствия.
– А Геннадий Петрович к нам не заглянет? – смущенно спросила Мира Вениаминовна и опустила глаза.
– Не знаю. Меня Максим привез.
Яна пожала плечами и побежала в номер. Через полчаса уазик уже въехал на улицу, ведущую к музею. По дороге она получила сообщение от Павла. Написал, что до вечера очень занят, предложил созвониться после девяти.
Глава 3.
На музее висела большая табличка «Закрыто», но Пухов решительно отворил дверь.
– Яна Сергеевна, проходите. Сотрудники в зале, а я за Жуковым сгоняюсь.
Входная зона с кассой и сувенирами, ярко освещенный коридор, множество дверей и, наконец, большой круглый зал. Его потолком служили своды той самой башенки, из окна которой утром вылезал преступник.
На выстроившихся вдоль стены стульях сидели молодая крашеная блондинка в спортивном костюме цвета мокрого асфальта, пухлый мужчина средних лет в синих джинсах с большими отворотами и маленькая старушка со шваброй. Яна подсела к модной девушке и погрузилась в созерцание.
В музее давали античную трагедию, а, может быть, драму Шекспира. Действие завораживало. В центре помещения стояла статная дама в брючном костюме цвета индиго. В правой руке она картинно держала рюмку. Угольные стрелки, алые губы – Яна безошибочно опознала Ларину, которую утром так и не дождалась.
Сомнений не было – голову женщины украшала замысловатая прическа из переплетающихся длинных светлых локонов. Они лежали по кругу и возвышались над головой сантиметров на двадцать. Яне безумно захотелось встать на стул и заглянуть в «гнездо» Лариной. Что там? Волосы? Шпильки? Заколки? Мысль о перепелиных яйцах тоже появилась, но тут же исчезла. Ее затмил глубокий голос театральной дивы.
– Где Григорий Семенович? Я уже полчаса жду валерьянку. Бес-чув-стви-е – одно из самых страшных заболеваний души, при котором душа каменеет и теряет связь с миром. Я бы хотела ошибиться, но в большинстве случаев, оно неизлечимо…
– Это откуда? Знаете? – шепотом спросила Яна у соседки.
– Екатерина Садур «Дневники города». Она повторяется. Мы уже выучили почти все пьесы.
Девушка уткнулась в смартфон. Она смешно выгибала подушечки пальцев, чтобы не касаться экрана длинными ногтями.
В зал вбежал высокий сухощавый мужчина. Седина и волевые черты лица придавали его облику неповторимую романтичность. «А вот он точно знает, что Ларина прячет в «гнезде», – Яна сжала рот ладонью, чтобы не рассмеяться.
– Вот ваша валерьянка. Я на всякий случай три бутылочки купил. Я веревку от рамы отвязал, окно застеклил, осколки убрал. Милена Евгеньевна, дорогая, ведь ничего не пропало, ну зачем, зачем вы так переживаете?
– Это все потому, что я такая! Я дура, я несовременная! Надо относиться ко всему легко и просто, надо на все наплевать! Другие ни о чем не думают, живут сегодняшним днем!
– Михаил Рощин «Валентин и Валентина». Это наш рабочий по зданию – на все руки от скуки. Семеныч отставной вояка, тайно влюблен в Милену, но она вовсе не Ларина. Это узаконенный театральный псевдоним. На самом деле она Конопелкина, но я вам этого не говорила, – злорадно прошептала тайная собеседница. – Она где-то на Урале в театре служила, а потом вышла в тираж и вернулась на родину. Когда тебе под пятьдесят, девочку уже не сыграешь, а старушек изображать не хотела. Так и стала директором. Больше желающих не нашлось. По сути научную работу Витюша ведет, а Милена занимается собой. Говорит, что она лицо музея.
– А вы кем работаете?
– Я Инна, экскурсовод.
– А мужчина с дурацкими отворотами кто?
– Это и есть Витюша. Он не от мира сего, но жутко талантливый. Старушка – тетя Нина, уборщица. А вы из Гатчины приехали?
– Нет. Я из Владимира, тоже в музее работаю. Яна Полонская. На свое несчастье это я сегодня утром видела прыжок преступника с крыши.
– Вот это да! – ахнула Инна и заморгала нарощенными ресницами.
– Тишина в зале. Слышно меня хорошо? Видно хорошо? Все положили руки на колени, слушаем меня внимательно. Не шепчемся, не разговариваем.
– Марьян Беленький «Стриптиз-бар». Выполняйте, Яна, выполняйте. Иначе будет скандал!
Входная дверь громким хлопком возвестила о прибытии гостей. Ларина накапала в рюмку валерьянки, выпила залпом и резко опустила руки. Она глубоко дышала и громко вздыхала.
– Все в сборе. Отлично!
«Те же, Жуков и Пухов», – подумала Яна и тихонько рассмеялась. Максим с удовольствием плюхнулся на стул, участковый подошел к Лариной.
– Милена Евгеньевна, я хочу представить вашу коллегу из Владимира Яну Сергеевну Полонскую. Она специалист высокого класса и любезно согласилась оценить, найденный в музее предмет.