Когда зацветут розы
Шрифт:
– Да вы герой, – съязвила Эмма.
– Я защищаю природу, – насупился Влад. – Это моя миссия. Я и сюда приехал, чтобы посмотреть все ли хорошо в Сиверской. Не верю я официальным бумагам. Как говорится, доверяй, но проверяй!
– Мне кажется, в поселке все в порядке, – уверенно сказала Яна, подкладывая на тарелку очередную ложку греческого салата. – Здесь красивая природа, скалы, к музею ведет экотропа.
– Экоторопы вери бэд, – нахмурился Влад. – Их прокладывают для галочки, и никто не думает, что люди там мусорят, устраивают пикники, жгут костры.
Эколог с силой бросил вилку, подливка забрызгала скатерть, но он этого даже не заметил.
– Мы с экотропами активно боремся, – со злостью в голосе продолжил Влад. – Придумываем акции, чтобы привлечь внимание общественности. Я ходил по этой, так называемой, экотропе. Везде поломанные ветки, пустые бутылки, фантики, упаковки от продуктов. Директриса, стареющая примадонна, заявила, что у нее нет штатных единиц для уборки территории. Мы этого так не оставим! Музей за все ответит!
– А у меня холодец есть, как же я забыла! С чем будете? Хрен, горчица, кетчуп, соус терияки, ткемали, васаби?
Хозяйка захлопотала над Владом – поменяла тарелку, вилку, выставила на стол сразу все дополнения к холодцу.
– Эмма, а вы чем занимаетесь?
Яна поддержала Миру Вениаминовну, сменив тему разговора.
– Я работаю в турфирме «Лалангамена».
– Лала что? – поперхнулся эколог. – А по-русски нельзя было назвать?
– Это не я придумала, – спокойно ответила Эмма. – Лалангамена в одном из рассказов американского фантаста Гордона Диксона в переводе означает «родной дом». Агентство занимается внутренним туризмом. Наш девиз: «Лалангамена лучшее место в России!»
– Оригинально, – рассмеялась Яна. – Сюда по делам приехали?
– Просчитываю однодневную экскурсию из Питера. Кстати, в музее интересно?
– Я была только в одном зале. Сотрудники замечательные – это точно.
– Планирую завтра туда заглянуть. А вы как здесь оказались?
Эмма перестала есть и внимательно посмотрела на Яну. В ее темных глазах оранжевыми бликами сияли отражения светильников. Где-то хлопнула дверь, залаяла собака. Яна поежилась – нежданно пришли забытое ощущение надвигающейся беды и воспоминание о странной нестыковке в утреннем происшествии.
– Я из Владимира, работаю в музее. Сюда приехала собирать материал для исторического романа о Стефании Радзивилл.
– Да вы что? О нашей Стефании? Как интересно! Расскажите!
Хозяйка подсела к Яне, просительно заглянула в глаза.
– Я только начала, – смутилась Яна. – Завтра после обеда хочу в Дружноселье осмотреть усадебный дом Витгенштейнов и костел Святой Стефании.
– Там красиво, но все заброшено, – грустно сказала Мира Вениаминовна. – Чай? Кофе? Дорогие гости, заказывайте. Не стесняйтесь! А на десерт у меня безе по уникальному европейскому рецепту. Вы такое никогда не пробовали!
Ближе к восьми все разошлись. Сытые постояльцы лениво переговаривались, поднимаясь по узкой лестнице. «А ведь они оба похожи на преступника, – Яна застыла, словно забыла, куда идет и зачем. – Средний рост, худощавые, спортивные. А у эколога и мотив есть…» Яна простилась с Эммой и Владом, спустилась вниз. Пользуясь занятостью хозяйки, заглянула в книгу регистрации.
Глава 6.
В номере Яна наконец-то расслабилась – задернула шторы, переоделась в халат. «Павел позвонит сам, а я пока продолжу свой роман», – подумала она и с нетерпением открыла ноутбук.
«Теофила стояла спиной к окну. В ореоле света черты ее лица тонули в глубокой тени. Стефания вздрогнула. Годы одиночества и детских страхов ливнем обрушились на плечи: «Она меня бросила, бросила! Она чужая, совершенно незнакомая мне женщина. Я не получила от нее ни одного письма, привета, или гостинца. Я была и буду сиротой при живой матери. Зачем она здесь?»
– Стефани, ма шери, маман хочет забрать тебя а Пари. Я свое решение знаю. Хочу твое услышать. Же ваис данс мон кабинет. Поговорите.
Мария Федоровна усмехнулась, надменно сжала тонкие губы и в сопровождении камер-лакея медленно вышла из гостиной. Вскоре из соседнего зала пришел отдаленный звук отодвигаемого кресла. Теофила приблизилась.
– Я рада видеть тебя, а ты?
Стефания кивнула, отстранилась, скользнула взглядом по лицу матери, удивилась тонким морщинам, слишком яркому румянцу, темным кругам под огромными по-детски наивными глазами.
– Я постарела? Да? – грустно начала Теофила. – Постарела. Годы не идут, они несутся как восьмерка резвых лошадей. – Давай сядем. Я устала.
Они присели на краешки кресел. Худые, темноволосые, кареглазые. Стефания украдкой рассматривала мать: «Какое интересное платье, – истинно по-женски подумала она. – У нас таких еще не видела. Значит, последняя парижская мода. Буфы какие огромные и цвет у верхнего платья красивый. А нижнее – белое, выходит волна морская в кружевных брызгах».
– Государыня сказала, что ты отличилась в учении.
– Я закончила с золотой медалью. Буду фрейлиной Марии Федоровны.
– Фрейлиной? Ты хочешь развлекать мужчин, крутить мимолетные романы? Стефани, поехали в Париж. Радзивиллы разделили наследство, но ты все равно немыслимо богата – сможешь выйти замуж за кого угодно, любить, быть счастливой. И не нужно будет приседать в реверансах перед алчными вельможами. Ты будешь танцевать на балах, ходить в оперу, путешествовать. Я буду опекать тебя до замужества.
Теофила задыхалась. Она торопилась, глотала слова, словно боялась, что не успеет проговорить все, что хотела. Стефания молчала.
– Они обманывали тебя все эти годы. Я любила тебя и никогда не забывала! Нам просто не давали видеться. Стефани, решайся. Выбери свободу. Ты должна быть счастливой.
– А вы счастливы? – едва слышно спросила девушка.
– Да. Я люблю и любима. Россия золотая клетка, где все думают только о деньгах. Ты была в бриллиантовой комнате Зимнего? Ты представляешь сколько там украшений?