Когда завидуют мертвым
Шрифт:
— Но ты сам говорил, что времени мало.
— Покушать хватит. Поспать и в дороге сможете, надеюсь.
— Профессор. — Сквернослов подул на свою вилку с маленьким куском мяса и взглянул на Третьякова. — Вы что, тоже едете с нами?
— Нет, ребята, что вы. Боюсь, я такого путешествия не перенесу. Старый я для этого. Старый и больной. А жаль…
В комнату вошли космонавты.
— Ну вот. Теперь все в сборе. — Яхонтов погладил свою бороду. — Садитесь. Поешьте. Вот вилки. Сейчас чай вам налью.
— Здравствуйте, ребята, — кивнул братьям Макаров.
Они сели рядом.
— Беда-то какая случилась, — продолжал космонавт Андрей. — Мы же говорили, что с геологической
— Как вы думаете? — обратился Николай к космонавтам. — Может быть так, что уже поздно пытаться что-то исправить?
— Коля! — Яхонтов поставил пришедшим людям кружки с чаем и строго посмотрел на Васнецова. — Я же сказал, что времена гадания на кофейной гуще и рассусоливают всяких альтернатив кончились двадцать лет назад. Сейчас надо только действовать. Сейчас у нас только два пути. Первый — это смерть. А второй надо искать. Мы нашли его с приходом наших новых друзей. Другой возможности не будет. Значит, надо действовать. Оставь сомнения. Ты верить в нашу миссию должен. И ты, Слава, тоже.
— Но как же больно будет, если она действительно окажется бесполезной, — пробормотал Сквернослов. — И в тысячу раз будет больнее, если верить в нее безоговорочно.
— Если она будет бесполезной, то уже не будет важно, какую боль мы все испытаем. Тогда уже все будет не важно. Так что оставьте все ваши «если». Мы еще не начали нашу миссию, а вы ее хороните, пораженцы. Сейчас отправлю вас домой, и дело с концом.
Николай ел молча. У него была еще тысяча вопросов, но он не решался их задать. Потому что в каждом из них сквозили сомнение и неуверенность. Он всегда считал себя человеком хладнокровным и серьезным. Но сейчас он понимал, насколько он слабый. Нет, не физически. Гораздо хуже быть слабым духом. И это он отчетливо в себе увидел. Было тяжело разочаровываться в жизни, с годами понимая, что в лучшую сторону ничего после катастрофы измениться не может. Но еще хуже было разочароваться в самом себе, вместо каких-то новых положительных качеств открывая только слабость и безволие.
— Вы по-прежнему настаиваете на походе через Москву? — спросил Яхонтов у Юрия.
Тот как-то нервно дернул плечами, продолжая небольшими глотками пить горячий чай.
— Ну да. Мы вроде с этим вопросом определились окончательно. Вас смущает что-то?
— Крюк немалый получается. Это прямиком на север. Это во-первых. Во-вторых, рейдов в Москву я не совершал. На запад я до Великих Лук ходил. На восток почти до Урала. На юге и севере дела обстоят скверно, если верить тем, кого я встречал за все эти годы во время рейдов. По Москве, Обнинску, Серпухову здорово ударили. Конечно, с востока, в Туле и Новомосковске, тоже страшные дела. Особенно в Новомосковске с его бывшими производствами. Но можно было пойти через… Минутку. — Варяг порылся в какой-то коробке под столом и достал оттуда кожаный офицерский планшет. Затем извлек из него потрепанную, перетянутую скотчем в нескольких местах карту с массой сделанных химическим карандашом пометок. — Вот. Смотрим. Можно пойти сначала на восток, потом на северо-восток…
— А как восток да северо-восток определить, Варяг? — хмыкнул Сквернослов. — Компасы уже много лет глючат.
— А то я не знаю! У искателей свои хитрости. Надо знать ориентиры. И слухом хорошим обладать. И прибором нехитрым. Мы из пластиковых бутылок гудки делаем и вешаем на деревьях в определенных местах. Этого добра, в смысле бутылок, навалом повсюду. Если правильно смастерить и десяток высоко на дереве повесить, далеко слышно.
А, скажем, до Борщевки и далее к Дугне или Алексину каждый искатель дорогу с закрытыми глазами найдет. А в Дугне сейчас язычники обосновались.
— Что за язычники? — Сквернослов взглянул на искателя.
— Да обыкновенные. Древнерусским богам покланяются. «Круг Сварога» у них община зовется. Мы когда туда сунулись, не знали, что там теперь живет кто-то. И перепугались, когда увидели, что там кругом истуканы деревянные и полотнища со свастиками. Подумали, что там фашисты какие-то, а это язычники. С северо-востока откуда-то пришли. Свастика у них — это знак солнца. Они все ждут, что оно появится. Короче, странные они немного. Но для нас безобидные. Они вообще всех людей любят, кто к ним с миром и кто природу чтит. Но ежели что, подготовка у них боевая не хуже нашей. Сам видел, как они голые, в одних кальсонах, босиком на снегу учебные бои на мечах устраивают. И кстати, они хорошие мечи и арбалеты из автомобильных рессор делают. Даже бумеранги. Мы могли бы у них разжиться таким добром.
— Ну решили ведь до Москвы идти, — недовольно проворчат Юрий. — И тем более у нас автоматы. Зачем архаизмы эти? И как вообще можно ловить железный бумеранг? Ну, ведь договорились же насчет Москвы! И генерал ваш одобрил!
— Ну, до Москвы так до Москвы. Но мне эта идея не нравится. Ладно. — Яхонтов внимательно посмотрел на карту. — Значит, идем на север. Через Кольцово. Там пусто. Нет никого. С востока от нас Ферзиково будет. Туда лучше не соваться. Да и нам не надо туда.
— А что там? — спросил Николай.
— Там люпусы. И не такие, как тут, в лесу. Там новые. Стайные. Дальше Аристово, Сугоново. Давно я там не был. Но вроде там сейчас спокойно. Безжизненно. Нет, с Аристово берем правее и идем на Барятино. До Сугоново мы не дойдем.
— А в Барятино что? — снова задал вопрос Николай.
— Там все вымерли еще после черных дождей, насколько я знаю. И дозиметры до сих пор зашкаливает. Много осадков туда выпало. Но если там не задерживаться, то не страшно. Одним словом, путь нам непростой предстоит. И Москва добавит сложностей.
— После того, какой путь мы уже прошли, — многозначительно покачал головой Андрей Макаров, — это не страшно. Теперь хотя бы мы на своей земле.
— Рамки понятия «своя земля» давно сузились до объема подвала, — вздохнул профессор. — Не надо быть наивными в таких вещах.
— Мы это понимаем. — Юрий взглянул на Третьякова. — Мы это уже давно поняли. Чего мы только не видели по пути.
— Ладно, в сторону лирику, — вмешался в разговор Варяг. — Вы лучше скажите, сколько еще выдержит ваш луноход?
— Бета-гальванический аккумулятор выработал свой ресурс на две трети примерно. Около десяти лет он может давать энергию. Солнечные панели еще работают. Системы ручного управления дублированы. Это очень надежная машина. Ходовая часть, самое уязвимое и подверженное износу место. Амортизаторы, а их там двенадцать штук, могут выйти из строя скоро. В запасе у нас еще пяток имеется. Но можно и на сломанных идти. Только ход станет жестче и траки ломаться чаще станут. Жесткий ход мы переживем, конечно. Но вот траки… У нас их всего сорок штук осталось в ремкомплекте. Ваши техники, правда, обещали собрать траки от ваших БМД. У них как раз размеры… Только узкие они. Но можно два соединить валетом. Катки тоже от БМД по размеру подходят. Тоже уже, конечно. И тяжелее. Но это не страшно. Ходовые качества ухудшатся с ростом веса, и потребление энергии возрастет. Даже с учетом того, что на Земле сила тяжести больше, чем на Луне, тягловая сила у машины высокая. Дотянуть до Берингова пролива шансы есть. А там до Аляски рукой подать. Пролив наверняка льдом скован. Перейдем его, и мы там. От мыса Дежнева до Северной Америки в узком месте всего девяносто километров.