Когда завидуют мертвым
Шрифт:
— Иди ты к черту! — дернул плечом Васнецов. Ему просто захотелось оказаться в далекой и безлюдной глуши, чтобы никто не видел происходящего с ним. Было очень стыдно. Было безнадежно больно.
Дверь подвала приоткрылась, и оттуда показался часовой из внутреннего поста охраны.
— Ребята, ну имейте совесть, сами не спите и другим не даете! — недовольно произнес он. — Люди уже жалуются.
— Калитку закрой! — огрызнулся Сквернослов.
Часовой запер дверь, что-то бормоча в адрес Вячеслава.
— Коля. Я кое-что странное заметил во взгляде профессора.
— Чего? — всхлипнул, утирая слезы,
— Какой-то живой огонек. Я не помню его таким. И я это заметил, когда мы у него сидели.
— К чему ты клонишь, не пойму.
— В его взгляде я прочитал НАДЕЖДУ! Понимаешь? И сдается мне, что это как-то связано с тем красным пятном над Аляской! Он ведь очень умный человек! И просто так у него надежда во взгляде не появится! И космонавты не зря сюда ехали! Они что-то знают!
— Что тут знать? Планету ядерными ракетами разутюжили. Какая, к чертям собачьим, надежда?
— Пока мы живем, жизнь продолжается. А если есть жизнь, есть и надежда. Пошли. Скоро подъем, а мы еще не спали.
Они тихо прошли в свое жилище, стараясь не обращать внимания на злобное ворчание часового, обещавшего доложить коменданту о нарушении режима и об оскорблении при исполнении. Из некоторых «квартир» тоже доносилось недовольное ворчание. Молодые люди вошли в свое жилище и как есть, в одежде, улеглись на свои койки. Не прошло и пяти минут, как Сквернослов захрапел. Коля уснуть не мог. Он ворочался некоторое время на предательски скрипящей койке и затем сел, уткнувшись лицом в ладони. Он понимал, что не уснет. Его съедала депрессия. Тревожные мысли рвали душу. Да и храп этот доканывал. Васнецов вышел из своего жилища и направился к выходу из подвала.
— Ты куда? — спросил часовой внутреннего поста.
— Я на блокпост. Я там рукавицы сегодня забыл.
— Ты спятил? Нельзя одному через снежный тоннель. Потерпи до утра.
— Руки мерзнут.
— Я сейчас дров подкину в печку. Иди спать.
— Я схожу, — настаивал Николай тоном, не терпящим возражений.
— Эх, влетит мне за это, — недовольно вздохнул часовой и, поднявшись, зазвенел связкой ключей. Он открыл стоявший рядом оружейный шкаф и достал оттуда автомат. — Это твой?
— Мой, — кивнул Васнецов.
— Держи. И давай осторожней там.
— Спасибо.
Васнецов двинулся по привычной траншее в сторону блокпоста. Освещение в переходах было практически все погашено ночью. Горела лишь каждая десятая лампа в вереницах гирлянд. Однако Николай знал этот коридор наизусть и в темноте ориентировался неплохо, как и должен ориентироваться человек, всегда живший в полумраке подвалов, лишь изредка выходящий на сумеречную поверхность, спрятанную навеки от яркого солнца тяжелой, непроницаемой завесой свинцовых туч. Он шел довольно уверенно, пока не достиг резкого поворота траншеи, протянувшейся к центру города. В сторону блокпоста уходил резкий подъем с обложенными досками земляными ступенями, которые вели в снежный коридор. Там не было даже этих редких и тусклых ламп. И стало страшно. Он вспомнил историю с пропавшими дозорными. Теми, что пошли в странным образом появившийся снежный коридор. Николай медленно поднялся по ступенькам и в нерешительности смотрел в чернеющую пустоту перед собой. Фонаря у него не было. Это была непозволительная роскошь в их мире. Фонарями обладали только искатели
Поколебавшись, он все же двинулся в темноту. Он вдруг ощутил удовольствие от собственного страха. И еще большее удовольствие ему дарило то, что вопреки страху он идет вперед. Однако эта эйфория резко закончилась, когда он почувствовал острый холод справа. Оттуда тянуло слабым ветром. Николай медленно вытянул в ту сторону руку и ощутил пустоту. Стенки снежного тоннеля не было. Теперь страх не дарил удовольствия выбросом адреналина. Теперь страх бил по коленям и неприятно щекотал спину. И словно ведомый некой гипнотической силой, он шагнул в темноту. Он не понимал, что заставляет его идти вперед, в неизвестный тоннель, но шел, пока не услышал какие-то звуки. Кто-то шепчется? Николай передернул затвор автомата.
— Стоять! Пароль! — раздался крик откуда-то из глубины.
Васнецов опешил. Люди? И голос знакомый.
— Я не знаю нового пароля! — не своим голосом воскликнул Николай.
— Тогда лови гранату!
— Стойте! Это я, Васнецов!
В лицо ударил яркий свет фонаря.
— Черт! Колька! Ты какого рожна тут бродишь?
— Бессонница замучила, — ответил Николай.
Оказывается, не было никакого загадочного ответвления.
Он все это время шел на блокпост, а все эти фокусы с ощущениями провела его собственная психика.
— Заходи.
Николай вошел в знакомое помещение и споткнулся о гитару. Та вздрогнула характерным звуком.
— Осторожнее.
— Ладно. — Васнецов сел на свободный ящик и вздохнул с облегчением. Все лица, которые можно было разглядеть в свете горящей лучины, были знакомыми и совсем родными.
— Ну что, Колька, думаешь, еще космонавты прилетят? — засмеялся начальник смены.
Николай лишь улыбнулся в ответ.
— А вы, серьезно, белого медведя видели?
— Да. — Васнецов кивнул.
— Вот чудеса. А у нас все спокойно. Даже вьюга стихла.
— Это хорошо. Нам сегодня за дровами идти, — вздохнул Николай и взял в руки гитару.
Это была видавшая виды семиструнка, уже очень давно потерявшая свой лакированный лоск. Из семи струн настоящими были только две. Вместо остальных были натянуты жилы из полевки и лески разной толщины. Николай провел по струнам. Гитара жутко расстроенная.
— А ну, сбацай чего-нибудь, раз уж пришел. Ты же умеешь.
— Сейчас, настрою только.
Николай принялся терпеливо настраивать гитару, думая тем временем о тех космонавтах. Всеми забытые люди. Какой неведомый путь прошли они от этой далекой Индии? Что довелось им увидеть за время их странствий? И что странно, они ведь будто целенаправленно двигались сюда, в бывшую Калужскую область. Один из них ведь так и сказал: «Это Калужская область?» Каким образом они дорогу нашли? Ведь в новом мире компасы показывали куда попало. А два компаса никогда не покажут одно и то же направление. Что-то странное во всем этом. Что двигало этими людьми? Отчаяние? Надежда? Какая-то важная миссия? Какие знания они принесли? Что поведают?