Когда жёлтый карлик выходит на охоту
Шрифт:
Ага. Значит, основные фонды Лалетиных принадлежат все-таки отцу, раз Антону не хватает денег на собственную квартиру. Плюс его присутствие явно не раздражает Руслана. Вот такой взаимовыгодный получился симбиоз.
– Почему Ольга не живет с ним? Ну, раз уж у них такая любовища.
Он свернул к моему дому и остановился у первого подъезда, решив, наверное, что до нужного я и сама дотопаю.
– Ты нарушаешь порядок. Это была моя очередь. Но отвечу, – он повернулся ко мне и посмотрел сквозь очки, поэтому глаз его я разглядеть не могла. – У нее очень строгие родители. Жить до свадьбы вместе не положено,
Я удивилась:
– Ты так хорошо знаешь ее родителей?
– Стоп, стоп, не наглей! Ты свой лимит уже давно исчерпала, поэтому последний вопрос – мой.
Я согласилась – все справедливо. Антон смотрел теперь вперед, соображая. Наконец выдал:
– Ты и правда сломала себе руку специально, чтобы подобраться к нему?
Безоговорочно согласиться – и он посчитает меня психически больной. Объяснять, что шпана перестаралась – рассмеется. Лучше тут оставить честность в стороне:
– Чушь! Я не подстраивала то, что тогда произошло!
Он снова глянул на меня с широченной улыбкой, в которой не промелькнуло и капли веры. Зуб даю, ни на полпроцентика не поверил.
– На этом все. Больше от меня информации не жди – и даже не вздумай с этим ко мне обращаться. А сейчас выметайся. Что-то ты меня утомила. Как я тебя выносить-то буду потом ежедневно?
Я вышла из машины, но потом все же наклонилась к приоткрытому окну:
– Осталось четыре дня, – загробным голосом из колодца добавила напоследок и показала ему загипсованную руку с вытянутым средним пальцем.
И гордо продефилировала вперед.
Антон – не враг мне, но и точно не друг. Шаткий союзник, который в любой момент может закопать меня, не моргнув глазом. И я не знала, правильно ли поступила, откровенничая с ним. Этому типу людей доверять ни в коем случае нельзя, но с ними можно взаимодействовать некоторое время, если и они чувствуют свою выгоду. Да чего уж там – взаимодействовать с ним мне куда проще, чем с этими возвышенно-непонятными Каем и Гердой… тьфу, Русланом и Ольгой.
Глава 3. Принцесса Его Высочества
К условленной дате я готовилась. Нет, не морально – эту подготовку я успешно прошла уже давно. Теперь мне оставалось позаботиться только о фантике, за которым скрываюсь такая прекрасная я. Прикупила себе пару джинсов, покрасила волосы в очередной натуральный, почти прикончила все скудные свои сбережения. Зато к моменту долгожданной встречи была собою довольна. Но, как оказалось позже, никто в доме Владимирова по моей красотище, обществу и даже кулинарии еще не успел сильно истосковаться.
Сразу после приветственных церемоний я одарила Руслана двумя выверенными взмахами ресниц, но на них отреагировала зачем-то Ольга:
– Алина! А может, мы с тобой сегодня прогуляемся? По магазинам пройдемся, в кафе посидим… познакомимся поближе, – она внезапно стушевалась под моим взглядом, отчего конец фразы прозвучал почти неразборчиво.
Поверхностный осмотр выражений лиц Руслана и его благоверной показал, что они это заранее между собой обсуждали. Наверное, это был их способ упростить мне адаптацию. Стоит заметить, совершенно ни к месту. Но я покорно вдохнула, еще покорнее выдохнула и, конечно, согласилась на этот незапланированный дамский променад. Сам Руслан в этот день намеревался заняться какими-то делами, поэтому сделал вид, что только рад нашим «внезапным планам».
И хоть город наш назвать огромным невозможно, но магазинов, бутиков и торговых центров в нем чуть больше, чем достаточно. Погода выдалась гулятельной, хотя поначалу наша прогулка напоминала бесцельные метания от одной точки к другой с сопутствующим нервным напряжением от того, что разговаривать с почти незнакомым человеком не о чем. Ольга всеми силами старалась его не замечать и даже начала что-то покупать, советуясь с моим мнением, тем самым стараясь воссоздать полную атмосферу непринужденного шопинга.
Но уже во шестом бутике план начал выстраиваться. О, я из тех, кто любую карту способен превратить в козырь! Сейчас моя милая Оленька купит себе еще пару черных кофточек и старушечьих юбочек, а там я ее подхвачу под белы рученьки, дабы отправиться куда-нибудь подальше от цивилизованного общества, поближе к мужскому вниманию. Авось наш ангелочек расслабится, разговорится и – а чем черт не шутит? – подзабудет про своего Русланчика, а свидетель ее небольшого грехопадения в моем лице уж точно не помешает.
Она на мое предложение где-нибудь посидеть отозвалась с радостью – видимо, в порученную ей миссию входило мое полное и абсолютное привыкание к ней. Но едва мы оказались в шумном зале бара, сразу умолкла. Это, кстати, была хорошая новость, потому что ее полуторачасовой восторженный монолог об отделении архитектуры, на котором она училась, я больше не могла выносить физически. На фоне сравнения даже воспылала страстью к своему родному институту, где, как выяснилось, водились вполне нормальные люди, а не вот эти вот… городские дизайнеры.
Мы зашли в затемненное помещение совсем недорогого, но на мой вкус, довольно приличного бара и заняли один из свободных столиков у стены. Ольге обстановка или слишком сильный шум не понравились – и она не смогла этого скрыть, как ни старалась; но героически заставила себя улыбнуться, занять место и даже заказала себе бокал вина и какой-то съедобный шпингалет. Да я и не особо рассчитывала на то, что она тут же наляжет на чистый спирт, хотя этим она бы здорово упростила мне задачу. Но ставку я изначально делала не на нее, а на мужское внимание, которое не заставит себя долго ждать. В такие места многие приходят и пообщаться, и повеселиться, и «поближе познакомиться», если подфартит. Уверена, что мы с ней способны произвести должный эффект. И хоть Ольга, на мой вкус, тут первой красавицей и не была, потому что это место прочно закреплено за мной, но все же и излишним уродством, к сожалению, не отличалась. Когда она сильно увлекалась, то ее глаза светились, привлекая к себе внимание. Девушка из богатой семьи – таких я за версту чую. От них даже при скромной внешности несет породистостью. Но при этом она не проявляла и толики высокомерия или хотя бы показательной самоуверенности, что обычно идет только на пользу всему образу.