Коглин

Из-за ограничений на поездки, введенных Министерством обороны и коснувшихся бейсболистов Главной лиги, в 1918 году Мировая серия проводилась в сентябре и состояла из двух домашних туров. Первые три матча принимали у себя «Чикаго Кабс», остальные же четыре должны были играться в Бостоне. Седьмого сентября, после того как «Кабс» продули матч номер три, обе команды погрузились в поезд Центральной мичиганской железной дороги, дабы совершить двадцатисемичасовое путешествие, а Бейб Рут наклюкался и пустился во все тяжкие.

Огромных трудов стоило притащить его на вокзал. После матча он направился в одно заведение, где к услугам каждого мужика — карточная игра, неиссякаемые реки спиртного и услужливые красотки. Если бы Стаффи Макиннис не знал, где его искать, Бейб упустил бы шанс вовремя отбыть на родину.

И вот он стоял на задней площадке последнего вагона и блевал на рельсы, пока состав — вечером, в начале девятого, — с пыхтением отваливал от Центрального вокзала и потом тащился по извилистому пути мимо окрестных скотобоен. В воздухе висел густой дым, воняло забитыми животными, и Рут не мог высмотреть на черном небе ни единой звездочки. Он отхлебнул из фляжки, прополоскал рот ржаным виски и сплюнул через поручень, глядя, как уплывают вдаль огни Чикаго, в то время как сам он уплывает от них. Так часто с ним бывало, когда он откуда-нибудь уезжал, порядочно нагрузившись: он чувствовал себя толстым,

Он выпил еще немного виски. В свои двадцать три он начал-таки становиться одним из самых опасных хиттеров в лиге. Несмотря на то что в июне он три недели пребывал не в лучшей форме, питчеры стали относиться к нему с уважением . [1] Да и хиттеры противника — потому что своими ударами Рут в этом сезоне принес «Сокс» тринадцать побед.

Правда, мячи слева он отбивал плоховато. Уязвимое место. Этой слабостью Рута стали пользоваться менеджеры соперников.

Чтоб им сдохнуть.

Так он сказал, обращаясь к ветру, и снова приложился к фляжке, которую ему подарил Гарри Фрейзи, хозяин команды. В июле Рут от него ушел. Тренер Барроу ценил его больше как питчера, чем как бэттера, вот Бейб и сбежал в пенсильванскую «Честер Шипъярдс». В роли питчера ему выступать осточертело. Даже когда питчер проводит серию отличных бросков, ему в лучшем случае хлопают. А когда бэттер сыграет блестяще, на стадионе начинается сущее землетрясение. Штука в том, что в «Честер Шипъярдс» его тоже предпочли видеть питчером. А когда Фрейзи пригрозил им судом, честерцы отправили его обратно.

Фрейзи тогда лично встретил Рута и посадил на заднее сиденье своего электромобиля фирмы «Раух энд Лэнг». Машина была темно-бордовая, с черной отделкой, и, что особенно поражало Рута, ее стальные детали в любую погоду и время суток напоминали зеркало. Он спросил у Фрейзи, сколько она стоит, такая красотуля, а Фрейзи только поглаживал серую обивку, пока шофер выезжал на Атлантик-авеню.

— Дороже, чем вы, мистер Рут, — наконец заметил он и передал Руту фляжку.

По оловянной поверхности тянулась гравировка:

Теперь он нащупал пальцами надпись и сделал еще один длинный глоток. Зловоние коровьей крови смешивалось с металлическим запахом фабричных городков и нагретых рельсов. «Я — Бейб Рут! — хотелось ему заорать, перегнувшись через перила. — И когда я не пьян, со мной следует считаться. Настанет день…»

Рут поднял фляжку и провозгласил тост в честь своего Гарри Фрейзи и всех Гарри Фрейзи в мире, сопроводив его очередью непристойных эпитетов и широченной улыбкой. Потом отхлебнул еще и почувствовал, как свинцом наливаются веки.

— Спать ложусь, старая шлюха, — шепотом обратился Рут к ночи.

Он добрел до купе, которое занимал вместе с Джонсом, Скоттом и Макиннисом, забрался внутрь, а когда проснулся в шесть утра, выяснилось, что он спал не раздеваясь и что они уже, представьте себе, в Огайо. Он позавтракал в вагоне-ресторане, опустошил два кофейника, глядя на дым, поднимающийся из труб сталелитейных заводов, что гнездились в складках черных холмов. Голова у него раскалывалась. Он добавил в чашку пару капель из своей фляги, и голову отпустило. Он поиграл в канасту с Эвереттом Скоттом, а затем поезд надолго застрял в Саммерфорде, еще одном фабричном городке, и они вышли размяться в поле за вокзалом. Вот тогда он впервые услышал о забастовке.

Ребята из «Сокс», капитан Гарри Хупер и Дейв Шин, обсуждали что-то с Лесли Манном и Биллом Киллефером из «Кабс». Стаффи Макиннис сказал, что всю поездку эти четверо шушукались, как заговорщики.

— О чем? — спросил Рут без особого интереса.

— Да не знаю, — ответил Стаффи. — Может, обмозговывали договорняки? Придумывали, как слить игру?

Хупер подошел к ним:

— Мы собираемся бастовать, парни.

— Да ты пьян, — бросил ему Макиннис.

Хупер покачал головой: