Кого будем защищать
Шрифт:
Самым главным процессом стал демонтаж народа (нации). Задача «разборки» советского народа привела к повреждению или разрушению вообще связей, соединявших русских в народ как надличностную общность с системными свойствами. Другой комплекс действий привел к повреждению или разрушению связей, соединявших этносы и народы России с русским ядром, — был проведен демонтаж советской системы межнационального общежития. Альтернативной матрицы для сборки народа (нации), адекватной по связующей силе и разнообразию связей, создано не было. Никакой программы нациестроительства государство не выработало до сих пор.
Так совокупность структурных
Уже не раз отмечалось, что кризис, а тем более послекризисное развитие, требует от государства выработки и заключения нового общественного договора. Кто же будет допущен к столу переговоров в нынешней политической системе? На кого делает ставку эта система? Какая общность станет локомотивом, который вытащит Россию из кризиса и поставит «на путь инновационного развития»?
В 90-е годы в России были предприняты интенсивные попытки классового строительства, прежде всего буржуазии, а затем и нового рабочего класса. Для этого применялись социальные и политические технологии конструктивизма. В целом эти попытки не привели к успеху. Классовой культуры и самосознания до сих пор не возникло ни у «буржуазии», ни у «пролетариата», и шансов на их возникновение почти нет. Они напоминают ряженых в социально-политическом театре. Причины для этого фундаментальны, но их обсуждение выходит за рамки нашей темы.
В последние годы упор при создании идеологии, легитимирующей современное жизнеустройство и политический порядок, делается на средний класс. Он представляется ядром общества и социальной базой власти. Сама эта доктрина еще остается очень сырой, разработка идеологии среднего класса ведется вяло. Попытка взять за основу классический либерализм была ошибкой, философия либерализма, выросшая из Просвещения, давно неадекватна нынешней реальности. Идея гибридизации остатков либерализма с Православием и Самодержавием успеха не имела, и даже непонятно, кто мог надеяться на такой успех.
Кризис заставил форсировать проект классового строительства, в качестве главного общественного субъекта России власть выбрала средний класс. 28 ноября 2008 г. программное заявление сделал В. Сурков. Он сказал: «Если 1980-е были временем интеллигенции, 1990-е десятилетием олигархов, то нулевые можно считать эпохой среднего класса, достаточно обширного среднего класса. И не просто появление и становление, но и выход на историческую сцену».
В прессе даже заговорили, что средний класс завоевал социальную гегемонию и политическую власть. Сурков подчеркнул: «Помочь среднему классу пережить следующий год без серьезного ущерба. Поддержать уровень занятости и потребления… Потому что российское государство — это его государство. И российская демократия — его. И будущее у них общее. Нужно позаботиться о них. Россия — их страна. Медведев и Путин — их лидеры. И они их в обиду не дадут».
Называть период 2000-2008 гг. эпохой среднего класса — гротеск, иной раз кажется, что тут есть скрытое издевательство. «Гегемон» не только не определен внятными признаками, он воспринимается как явление преходящее и нежизнеспособное, артефакт смутного времени, заслуживающий легкого сострадания. Ничего эпохального этот субъект не совершил, и ничего от него не ждут.
Сурков видит в среднем классе прямо становой хребет современной России: «Российское государство — это его государство». Неужели это всерьез? Сам этот образ «хозяина государства Российского» лишает авторитета любую государственную программу борьбы с кризисом. Средний класс — небольшая общность, составляющая примерно 7-12% населения. По своим социокультурным характеристикам эта общность — продукт постсоветского смутного времени, который уже не обременен коллективной памятью «советского типа», но не обрел «своей» памяти.
Это «рожденные в года глухие, пути не помнят своего». Куда он может повести расколотое общество, кого он может сплотить для творческого усилия?
Чтобы оценить эффект этого образа, представим себе, что в Москве открыт монумент, олицетворяющий тот средний класс, о котором говорит Сурков. Каков может быть этот памятник «белому воротничку» или «офисному планктону»? Монумент «Чижик-пыжик»? Поставим его в один ряд с уже известными монументами, символизирующими культурные типы. Это фигура «Рабочий и крестьянка» — аналог с классовой символикой. Это памятник «Воину-освободителю» в Трептов-парке. Такое сравнение для «белого воротничка» убийственно, речь идет о несоизмеримых по потенциалу и консолидирующей силе социальных общностях.
В ходе обсуждения роли среднего класса видный идеологический работник «партии власти» телеведущий Владимир Соловьев подчеркнул, что это — «класс потребителей, а значит, именно он является двигателем всего, что происходит в стране». Класс потребителей! И на него власть возлагает миссию спасения страны от тяжелого кризиса и подвиг «перехода к инновационному развитию»! Это похоже на театр абсурда.
Каковы перспективы? Опора на средний класс — тупик. В принципе сам классовый подход не отвечает цивилизационным угрозам, которые создает для России этот кризис, принципиально отличный от западного. Другая у него структура и другой состав действующих лиц. Целеполагание программы должно исходить из реальности России, и организующей силой сейчас может быть только государство. Оно больно, но это еще государство. На что же оно может опереться, сборку и мобилизацию какой общности должно поддержать?
Преодоление нашего кризиса уже возможно лишь в рамках цивилизационного проекта. Его вырабатывает надклассовая и надэтническая общность. В свое время Данилевский назвал ее «культурно-исторический тип». Эта общность и служит ядром консолидации в момент больших кризисов, она и задает проект будущего. Трудный XX век Россия прошла, ведомая культурно-историческим типом, который стал складываться задолго до 1917 года, но оформился уже как «советский человек». Он сник в 70-80-е годы, а потом был загнан в катакомбы, но не исчез. Он — молчаливое большинство, хотя и пережившее культурную травму.
Сейчас неважно, какое духовное убежище соорудил себе каждый из людей этого типа — стал ли он монархистом, ушел ли в религию или уповает на нового Сталина. В нынешнем рассыпанном обществе именно эти люди являются единственной общностью, которая обладает способностью к организации, большим трудовым и творческим усилиям. Именно они могут быть собраны на обновленной матрице, ибо сохранилось культурное ядро этой общности, несущее ценности и смыслы российской цивилизации, ценности труда, творчества и солидарности. Но это уже другая тема.