Кого не взяли на небо
Шрифт:
Отвратительные твари отступили прочь и пропали там, откуда появились.
— Тебе то это всё зачем? — задумчиво спросила Арманда.
— Я последний в своём мире, — прошелестел голос, — Тут пусто и одиноко. Мне нечем заняться и некуда стремиться. Я нашёл червоточину, ведущую в ваш мир, и теперь наблюдаю. Слегка развлекаюсь. Не скрою — мне нравится убивать чужими руками, и сводить людей с ума. Но в моём мире это всего лишь безобидные шалости.
Жрица-паук приподнялась на своих лапках и поспешила к глухой арке. Нажав
— Пойдёмте, познакомимся поближе, — предложил голос, — И возьмите этого несчастного — вам понадобится верный слуга.
* * *
Они стояли рядом — сестрички поддерживали с двух сторон Кристиана. Драгун очнулся, но вёл себя, как неразумный ребёнок; чуть поодаль держалась паучиха.
— Я ожидала чего-то более грандиозного, — пробормотала Арманда, всматриваясь в беспросветную, вязкую жидкость, заполняющую круглый, сложенный из камня, колодец.
Тот был невысок — края едва достигали коленок сестёр.
— Но это явно не вода, — настороженно подметила Флёр.
— Не вздумайте трогать или плеваться, — заявил голос, — Что вы решили?
— То, что ты предлагаешь, слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой, а цена — смехотворно низка, — рубанула Флёр, — Я думаю, что ты врешь. И, кстати, ты до сих пор не представился. Тот, кто скрывает своё имя, не вызывает доверия.
Воздух вокруг наполнился ощутимой вибрацией, волосы девушек взметнулись, словно от порыва ветра.
— Он смеётся, — неуверенно сказала Арманда, подступая к краю круглого отверстия.
Она наклонилась, всматриваясь, а потом резко отпрянула, бледное лицо застыло восковой маской.
— Если одна моя тень вызывает такой ужас у мёртвого вампира, то представь, что будет с людьми? — спросил вкрадчивый шёпот.
— Имя, — потребовала Флёр.
— Моё имя ещё ужасней, чем мой образ. Но ты можешь называть меня ТекАхЛах, или Йотте-Д'хат, или Йогх-Сотхотх. А теперь решайтесь или уходите. Мне наскучило.
Воздух в подземной пещере задрожал, влага в колодце подёрнулась рябью. Армада подалась вперёд — оперлась руками о каменную кладку кольца, и наклонилась над жуткой чернотой.
— Я уже мертва и проклята, — произнесла девушка, — Так что же может быть хуже? Я хочу принять твой дар, великий Древний. Я согласна.
Флёр вздохнула и присоединилась к сестре.
— Я согласна, — повторила младшенькая.
Обнажённый Кристиан стоял перед колодцем и смотрел в никуда широко распахнутыми глазами. Взгляд казался неосознанным, как у человека, повредившегося рассудком. Но вот его ресницы слегка дрогнули, веки моргнули, а крепко стиснутые челюсти разжались, выпустив наружу вязкую нить слюны. Теперь он присутствовал. Он видел.
Фигуры двух девушек, склонённых над колодцем, окутала лёгкая дымка.
Что-то, не поддающееся описанию, скользнуло из недр червоточины и обвилось вокруг их тонких шеек.
Что-то невозможное настолько, что просто не могло существовать, проникло в их полуоткрытые рты.
Что-то пило из них, словно из волшебных сосудов, а потом излило обратно.
Кристиан всё смотрел и смотрел, не в силах оторваться от этого тошнотворно-прекрасного зрелища, а его великолепные, чёрные, как смоль, волосы медленно покрывались серебром.
* * *
1812 год. Франция. Париж.
— Здравствуй, милый папочка, — они уселись рядом по обе стороны от массивного надгробного камня — две шикарные дамы, одетые по последнему слову моды.
— Прости, что давно не навещали тебя, — одна из сестёр положила на землю скромный букетик из полевых цветов, — Так много всего произошло.
— Представляешь, папа, наша Арманда теперь графиня, — завистливо пожаловалась вторая, — Всамделишная графиня. Уже полтора года, как.
— И уже полгода, как вдова. Ах, я так скучаю по своему бедному Шарлю, — грустно добавила Арманда, — Но Флёр, возможно, будет более удачлива — к ней посватался сам барон де Пулье, восходящая звезда армии, один из лучших полководцев императора.
— Суеверный скряга, — фыркнула Флёр, — Ты только глянь, что он мне подарил в день помолвки.
Она распахнула тончайшую шаль на своей шее и продемонстрировала могильному камню изящно выполненное, но очень скромное серебряное распятие.
— Прекрасная работа, — похвалила Арманда.
— Ты получила от своего Шарля превосходного скакуна и алмазные подвески, — прошипела Флёр.
Обе уставились друг на друга ненавидящими взглядами, потом рассмеялись. Сёстры сложили прелестные головки на надгробие и некоторое время молчали, подставив бледные лица нежным лучам восходящего майского солнца.
— Мы должны проститься с тобой, папа. Наверное, надолго. Император начинает новую кампанию, его армия продолжит свой поход на восток, — поведала Арманда.
— И мы идём с первым эшелоном войск. Прямо сегодня, — подхватила Флёр.
Она доверительно пригнулась к выбитому в камне лику сурового усатого мужчины:
— Понимаешь, папа, нас постоянно мучает дикая жажда.
При этих словах черты лица девушки размылись; чувственный рот разошёлся багровой прорехой — от уха до уха — открывая четыре ряда кривых акульих зубов, а глаза почернели — тьма поглотила радужку и белки.
— Ну-ну, милая, возьми себя в руки, к нам идёт наш верный Кристиан.
По дорожке, сильно хромая на правую ногу, шёл высокий седой старик. Он остановился за пару шагов до могилы, с достоинством поклонился могильному камню и произнёс в пустоту перед собой:
— Простите, миледи, но мы должны отправляться — армия не станет ждать даже вас.
Девушки поднялись и нежно поцеловали блестящую поверхность камня.
Потом подхватили под руки своего слугу и устремились прочь, не оглядываясь.