Коготь берсерка
Шрифт:
Даг Северянин отвык плакать. Настоящий херсир никогда не плачет!
– Ой, скорее, белые спинки, – приговаривала Юкса, размахивая кнутом. – Ой, скорее, поспешайте за свежим ягелем, поспешайте домой, в край Две Горы, к родным стойбищам...
Тем временем, проводив вельву с прислугой, хозяйка дома участливо беседовала с Олавом. Бонд сидел, сгорбившись, положив на колени свои большие сильные руки, и думал, что же он расскажет жене. Одна из упсальских знахарок дождалась, пока приемная мать Ингрид освободится.
– Ты правду мне сказала? Про то, что вельва дала мальчику в дорогу безногого лемминга?
– Да, это так. Эта волшебница сказала, что лемминг будет удерживать жизнь в мальчике... Он такой волшебный, этот ее зверек.
– Ты ничего не поняла, – мотнула седыми косами знахарка. – Жаль, что вы не спросили меня. Я хоть и
– Храни нас Один, – ахнула пожилая хозяйка. – Надо скорее сказать Северянину. Пусть догонит!
– Их олени бегут быстрее любого коня, – устало вздохнула знахарка. – Лопари умеют заговаривать оленей. И леммингов, и прочих тварей. Вам остается просить Тора, чтобы мальчика не сожрали в пути.
Глава одиннадцатая
В которой выясняется, как непросто жить без ног, как вращается «небесная петля» и как легко избавиться от волчьих зубов
Четвертый рассвет встретил Даг в санях вельвы.
Олени несли сани быстро по заснеженному зеркалу реки, навстречу горным кряжам. Юкса казалась каменной бабой, ее не тревожили ни голод, ни усталость, ни отсутствие тепла. Как истукан, она восседала на передке саней, щелкала языком, порой щелкала кнутом, но никогда не била оленей. Иногда она сдергивала рукавицу, закидывала что-то в рот, жевала, сплевывала и запевала заунывный саамский йойк. Ее дребезжащее, странно завораживающее пение походило чем-то на шум вскрывшейся реки. Еще Даг слышал в нем писк новорожденных птенцов, шелест сухих листьев, хруст трущихся на реке льдин и дробный стук градин. Если бы Северянин мог говорить, он непременно заставил бы Юксу заткнуться, ведь слушать ее часами было невыносимо.
Говорить он пока не мог, зато начал двигать руками. Или Пиркке сделала так, что руки мальчика снова обрели подвижность. Вельва склонялась над Дагом, кормила понемногу жидкой кашей, затем кормила лемминга, пригревшегося на груди. Зверька она так у Дага и не отняла. И тот, похоже, привык к запаху мальчишки, устроился уютно и большую часть пути спал. Даг разминал руки, пробовал растирать бедра, мял себя и щипал, но все безрезультатно.
Трижды делали длинные остановки на незнакомых, глухих хуторах. К Пиркке всюду относились с боязливым почитанием. Она, походя, вправила палец ребенку, освободила больную лошадь от занозы, а еще устроила гадания на вороньих костях. Про Дага всем говорила то же самое, что и в Упсале: наслал злой дух на парня зимнюю змею, спасти его можно только в далеких саамских горах. Пока Пиркке гадала, помощница вынимала Дага из саней, легко поднимала на руки и заносила в дом. Его кормили сытно, но только тем, что можно было проглотить, не жуя. Затем купали, закутывали в чистые тряпки, как маленького, и снова укладывали в теплый медвежий мех. На второе утро их догнали сани другой вельвы. Та долго болтала с Пиркке на языке лопарей, а потом отдала двух своих оленей. Теперь в упряжке Пиркке их стало четыре.
К вечеру колдунья хлебнула эля и разговорилась.
– Ты боишься меня, мальчик? Ой, не бойся меня. Верные умные олени, они несут нас в самое красивое место... да, да, самое красивое место, Две Горы. Тебе понравится там, ты полюбишь мои горы. Когда небо тихое, можно лежать на еловых лапах и смотреть вверх. И тогда... тогда «небесная петля » висит прямо над тобой... Ты научишься, ты умный мальчик. Я тебя на ноги подниму. Ты научишься слышать сразу три мира, верхний, нижний, а не только средний. Средний мир – самый шумный, но под «небесной петлей» все иначе... Ты услышишь, как из звезды Полюса растет главное дерево, на нем держатся миры. В нижнем мире живут духи Ямиэай-муо, они покровители людей и покровители тех, кто уже умер. Сильные нойды умеют говорить с нижними духами, ты тоже научишься... Ты научишься говорить с теми, кто ушел в северное сияние. Ой, когда ты научишься повелевать ими, тебе откроется ствол мирового дерева. Ствол растет из яркой полярной звезды, на нем держится верхний мир. Туда немногие попадали, там слишком ярко для человеческих глаз. Там до сих пор сияет прародитель оленей, самый быстрый, златорогий Мяндаше. Счастье тому, кто сумеет увидеть его и прикоснуться к его рогам. Я знаю, кто ты такой. Мальчик... – Вельва склонилась к беспомощному Дагу, обдав его ароматом браги и немытых волос. – Я знаю, хотя хитрец Укко мне не говорит... Ты – подменыш, ты не сын Северянина. Ой, молчи, молчи, не то откусишь язык. Скоро приедем, тогда я освобожу тебя, снова будешь бегать... Ты – подменыш, тебя подкинули подземные карлики. Они украли ребенка у твоей настоящей матери, а вместо него подсунули тебя. Эти карлики, ик!.. о, я хорошо знакома с их подлой повадкой. Мне о них рассказывала тетка, и бабушка, и леший, а лешему можно верить. А, перкеле! Лешему я ношу кашу уже много лет, он охраняет мое стойбище, он хороший. Тебя он тоже полюбит, только не пытайся убежать, хе-хе. Ой, что я говорю? Так вот они какие, карлики. Все у них наизнанку, и ходят они вверх ногами, эти хитрые куфихтар. Они богаче любого из людей среднего мира, говорят много сладких слов и много кому помогли своими советами. Но горе тебе, мальчик, если отведаешь их лакомств – навсегда затянут в свой подземный мир, навсегда... ик! Они хитрые, подменили тебя, а теперь наверняка захотят вернуть подменыша обратно, чтобы он не стал сильным нойдой. Ведь сильного нойду все боятся, даже Ямиэай-муо его слушает... Я буду учить тебя, а когда запылают костры кокко, ты пойдешь с нойдой к сейдам, к священным камням. Женщинам не дозволено говорить с духами камня...
Сгущалась тьма, полетели снежинки. Под равномерный стук копыт Пиркке лепетала все более невнятно, и, наконец, ведьма захрапела, больно придавив Дага плечом.
А Северянин глядел в спину бессонной Юксе, баюкал на груди лемминга и рассуждал сам с собой. Впервые он подумал, что, может быть, вельва права, и его действительно подкинули в море карлики. И возможно, совсем не так плохо стать нойдой, или как его там зовут. Научиться всякому колдовству, с подземными карликами подружиться и с духами. Может быть, надо не сразу убегать, когда ноги смогут ходить, а следует немножко обождать и осмотреться?
А в том, что он сбежит домой, Даг не сомневался ни минуты.
Дикого зверья Пиркке похоже, совсем не боялась. То ли от долгой неподвижности, то ли от сонного состояния всех органов чувств, Северянин первым заметил волчью стаю. Родимое пятно на макушке внезапно и болезненно запульсировало, волосы встали дыбом. Даг не мог произнести и двух слов, он мог только слышать их бег.
Волки легко мчались по тонкому насту, растянувшись клином. На речной лед они раньше времени выбегать не торопились, вполне вольготно чувствовали себя за мелким подлеском. Юкса как раз затянула очередной тоскливый йойк, а Пиркке похрапывала, привалившись к бортику саней.
Волки приближались. Даг, не оборачиваясь, явственно видел опущенную к земле, морду вожака, его седые короткие усы, припорошенные снегом. Вплотную за рослым самцом, глотая запах оленей, торопилась главная волчица. Следом мчались молодые, поджарые волчата.
– Ыы-э... – простонал Даг и попытался приподнять правую руку.
Единственный, кто его услышал, был маленький безногий лемминг. Но лемминги не умеют говорить. В эту секунду яркая луна выскочила из-за туч и осветила реку. На голубом льду запорхали тени от сосен. Юкса пела, олени пыхтели, выбрасывая из влажных ноздрей струйки пара. Волки готовились напасть с подветренной стороны и подбирались все ближе по высокому берегу. Подбирались на длину прыжка. Даг ощущал их неистовый голод, их бешеную жажду крови. Волки не были злыми, ведь лучший друг маленького Дага Калас тоже не кусал никого просто так. Волки всего лишь хотели выжить.
«Пусть нас загрызут, – подумал Даг. – Наверное, это Один прислал своих ручных волков, чтобы они загрызли Пиркке и меня. Все равно я не могу драться... Если бы я мог, я бы...»
И вдруг оказалось, что он может. Но не драться.
Выть.
На вой его сил хватило. Мальчик понятия не имел, какой звук следует издать, чтобы остановить или хотя бы задержать стаю. Но вожак, услышав тонкий слабый голос, запнулся перед прыжком. Он уже готовился вылететь на лед, нырнуть под пах оленихе, уже разевал клыкастую пасть...
Пиркке проснулась мгновенно, словно и не спала.
– Ой, Юкса, гони! – и закричала громко, по-фински.
Юкса хлестнула кнутом, рванула поводья. Сани едва не перевернулись, входя в резкий поворот, накренились на борт, и несколько мгновений Даг висел в воздухе.
Вожак волчьей стаи промахнулся. Темный мохнатый ком ударил в борт саней, разогнулся, но недостаточно быстро. Лапы волка заскользили по льду, в локте от головы Дага клацнули челюсти. Очень близко мальчик разглядел черные подушечки на лапе хищника. И длинные когти.