Коготь берсерка
Шрифт:
– Тогда ему точно незачем сеять, – грустно сказал Байгур. – Тогда нам нечем накормить коней.
– Он достойный человек, – поджал губы старик. – Наверняка Сьеберн отыщет для Астрид и овес, и прочее, что ей понадобится.
– Эгиля Низкого ты тоже называл достойным, – едко напомнил Ивар. – А до него еще многих ты называл так. И они предавали нас.
– Что ты предлагаешь? – не стал спорить Торольв. – Хочешь пойти и всех убить? Но там нет людей Серой Шкуры. Он далеко. И Гуннхильд далеко. Они не догадались, что мы пойдем через болота.
– Надо проверить, – упорствовал
– Проверяй, – согласился старик. – Только учти. У нас двое больных, всего четыре лошади и почти кончилось зерно. У меня зубы кровоточат и вши бегают по спине. Если затеешь драку, на помощь Сьеберну могут прибежать соседи. Тогда нам придется отступить и прятаться еще много дней...
Только теперь Даг заметил другие дымки. Они поднимались над лесом, парень насчитал восемь штук. На взгляд Дага, Вшивая Борода был совершенно прав. Среди бела дня напасть на друзей – это обречь себя на изгнание и общую ненависть.
– Хорошо, мы их не тронем, – неохотно процедил Ивар. – Но тогда пошли туда кого-то из своих. Лучше послать мальчишку.
Все разом посмотрели на Дага.
– Ты постучишь в калитку и спросишь Сьеберна, – приказал Торольв. – Только его спросишь. Если его нет, спроси того, кто за него. Если ты увидишь, что засады наверняка нет, махни нам. Мы будем следить.
Все прошло успешно, даже чересчур успешно. На подходе к изгороди к Северянину с лаем кинулись собаки. Даг даже не успел подумать, все случилось само собой. Он выхватил нож:, в три прыжка взлетел по стволу ближайшей ели и обрушился на собак сверху. Две большие, мохнатые, несмотря на угрожающий внешний вид, опасности не представляли, Даг это сразу понял. Их разводили, чтобы лаять и гонять оленей. Зато следом за «пастухами» неторопливой рысцой приближались две черные широкогрудые псины с квадратными слюнявыми мордами. На свору лаек Северянин даже внимания не обратил. С лайками он крепко сдружился еще на стойбище вельвы. А вот эти черные уродцы шутить не собирались...
Даг уже готовился пустить собакам кровь, как их остановили свистом. Стая мгновенно послушалась.
– Ого-го, – засмеялся пожилой мужчина в кожаном фартуке. – Ты откуда такой герой?
Даг вежливо представился. По описаниям Торольва и Астрид, он уже понял, что отыскал хозяина усадьбы. Сьеберн выглядел старше своего возраста, его словно исхлестало ветрами и ледяной порошей. Невзирая на трескучий мороз, он расхаживал в коротких штанах и вытертом волчьем полушубке.
– Астрид здесь?! – изумился Сьеберн. – Я слышал, что ее... убили? Что?! Ребенок, сын? Вот Харальд, это наше проклятье! – Сьеберн выругался. – Давай, парень, зови всех скорее в дом. Я прикажу затопить баню.
Даг едва не застонал от нахлынувшего счастья...
– Сьеберн, хорошо ли тебе жить так далеко от всех? – спросила Астрид после ужина, когда от барана остались одни кости.
– Я продал половину коров, они плохо переносят здешние зимы. Со мной были четверо друзей, ты помнишь, госпожа? Они ушли еще севернее, к финнам, и поставили свои усадьбы у самых гор. Там у них погибли все коровы, в первую же зиму. Овцы тоже замерзали, лучше всех
– Чем ты теперь живешь? – осведомилась Астрид. – У тебя богатый двор.
– Финны платили подати ярлам Гудреда, теперь платят подати мне, – приосанился Мыльный Камень. – Мы берем с каждого по мешку птичьего пера, по сто мер моржовой кости и по три оленьих шкуры. Другие платят готовым канатом, а зимой привозят много битого тюленя. Замороженного мяса так много, что бывает некуда девать.
– Я слышала, что здешние финны бедны, – заметила Астрид. – Ты сам решаешь, сколько им платить?
– Мы не обираем бедных, – заявил Сьеберн. – Лопари живут не так, как мы. Но и у них есть богачи, есть нойды и вожди. Я видел становища, где гуляют тысячные стада оленей, а вожди покупают себе по семь женщин. Но они тоже не хотят ссориться с нами. Со знатных я беру в год одну медвежью шубу, трех маток и трех ездовых оленей и дюжину мер лучшего пера. Кто не бьет птицу, с тех мы берем десять шкурок куницы и столько же выдры или канаты из тюленьей кожи. Канаты я могу продать в городе втрое дороже.
– Неплохо, неплохо... – пробормотал Торольв, оглядывая потолочные балки. Оттуда свисали бесконечные вязанки сушеной рыбы.
– А кому ты платишь подати? – прямо спросила Астрид. – Серая Шкура добрался до здешних мест?
– Ну, уж нет! – рассмеялся Сьеберн. – Со времен правления Гудреда мы отдаем десятую часть его ярлу. Вы слишком долго не имели новостей. Харальда теснят со всех сторон. Он едва удерживает срединные фюльки.
– Но Мать конунгов сильна, – прошептала Астрид.
– Да, это верно, – помрачнел бонд. – Против Гуннхильд никто не смеет возразить. Говорят, она научилась привораживать юношей, и те готовы умирать за нее и делают все, что она прикажет.
– Ты покажешь нам свои каменоломни? – улыбнулась Астрид. – Я хочу, чтобы мой сын увидел, как возникает красота.
Дагу тоже не терпелось взглянуть на работу загадочных мастеров. Сьеберн повел гостей в каменоломню. Дорога оказалась неблизкой и виляла среди нагромождений валунов. Даг невольно поежился, уж слишком ему эти камни напомнили страшные сейды вельвы Пиркке.
Внезапно перед путешественниками открылись узкие щели в скале, явно рукотворного происхождения. Возле каждой громоздились кучи щебня, сосновые стволы подпирали низкие своды. Чем глубже Сьеберн забирался в лабиринт ходов, тем слышнее стучали молотки. Наконец, гости усадьбы преодолели последний поворот, и Даг не смог сдержать восхищенного возгласа.
Мастера сидели на сколоченных лесенках, висели на веревочных перекладинах, они чем-то походили на ласточек, роющих норы в скале. Вертикальная скала представляла собой громадный кусок мыльного камня. Мускулистые парни нещадно колотили молотками и зубилами, вырезая чаши, кувшины и горшки прямо из поверхности скалы. Внизу, под навесами устроились их товарищи, этим досталась более деликатная работа.