Коготь берсерка
Шрифт:
– Грим и Хьялти лучше всех вырезают веретена и лампы. – Сьеберн с гордостью представил двоих седовласых мастеров. – Их работу ждут и дорого покупают в Трондхейме и даже в Бирке.
– Красивые веретена! – оценила Астрид. – Смотри, сын мой, как делают красоту. Когда ты вернешься сюда повелителем, ты будешь любить и оберегать этих людей.
Маленький Олав подбоченился и важно кивнул.
– А это что? – спросил Даг. В длинных кусках породы ему почудилось что-то знакомое.
– Это то, о чем ты подумал, парень, – улыбнулись мастера. – Это кузнечные формы. В них будут отливать подковы, дверные засовы и даже мечи.
Прямо над головой Дага висел парень и орудовал заостренной стамеской.
Весь следующий день гости отсыпались. За завтраком зашел бесконечный разговор о дележе власти, коварстве врагов и далеких друзьях.
– А почему вашего конунга зовут Серая Шкура? – с набитым ртом осведомился у Ивара Даг. – Он носит на себе шкуру степного волка?
– Вот уж нет, – расхохотался бьорсьерк. – Он носит на себе овечью шкуру. Бе-е-е... – смешно передразнил овечье блеяние Ивар. – Но я не ловкач долго говорить. Спроси лучше Торольва.
– Я расскажу! – Торольв вытер бородой жирный рот. – Я говорил тебе, что ведьма Гуннхильд еще не звалась Матерью конунгов, пока скрывалась с сыновьями у нашего врага, датчанина Синезубого. Потом ее сын Харальд стал нападать на нашего властителя Хакона, и, наконец, проклятые Эйрикссоны победили. Они стали править, и правили так, что в стране кончились зерно и рыба. Долгое время Харальд бился за Тронхейм и Вик, но не мог ничего поделать, там крепко сидел Трюггви, муж: моей дочери... Харальд затаил зло, ведь ему хотелось не только западное побережье. Тогда он вместе с братьями стал нападать на ярлов и могучих бондов, стал их стравливать между собой и хитростью уничтожил многих.
– Это все она, проклятая колдунья Гуннхильд, – скрипнула зубами Астрид.
Северянин невольно вздрогнул. В очередной раз он порадовался, что не давал обещаний умереть за семью Астрид. Эта прекрасная валькирия в своей ненависти готова была уничтожить весь мир, лишь бы вернуть трон конунга маленькому сыну.
– Торольв, ты обещал рассказать о шкуре, – кашлянул хозяин усадьбы.
– Ах да, о шкуре! Так вот, когда Харальд захватил Хардангр, он гулял в порту и смотрел на приплывавшие корабли. И с ним гуляли знатные люди и его ближние херсиры. В тот день приплыло несколько кораблей, и торговля шла бойко. Но люди говорят, что был один исландец, у которого ничего не купили. Многие смотрели на его товар, но такая странная овчина никому не глянулась. Тогда этот купец увидел на берегу Харальда и пошел к нему. Он знал Эйрикссона еще раньше и оказал когда-то ему услугу. Исландец попросил помощи у конунга, он стал жаловаться, что проделал долгий путь понапрасну, что народ тут бедный и нет радости торговцам. Говорят, что Харальду совсем не понравились эти слова, как будто его обвинили в бедности народа, а это так часто и случалось в те дни. Ведь целые области голодали, и боги отвернулись от негодных сыновей Гуннхильд. Находились смелые жрецы, которые прямо говорили: Бальдр мстит Эйрикссонам за убийство Хакона Доброго, и не будет им покоя...
Э-э, о чем это я? Ах, да. Так вот, Харальд поднялся на корабль исландца и увидел огромные тюки с серой овчиной, которую никто не хотел покупать. Тогда он сказал: «Продай мне одну из тех серых шкур, она мне подойдет!» Исландец выбрал конунгу лучшую шкуру, и Харальд снова похвалил ее. Тогда люди из его
– Отец, ты говоришь о нашем враге, как о герое! – возмутилась Астрид. – Перед тем как мы покинули наше родовое имение, я слышала от мудрых людей совсем другую историю. Харальда обозвали Серая Шкура за то, что он рыщет по дорогам и убивает невинных!
– Может и так, дочь моя, – Торольв примирительно прижал здоровую руку к груди, – может и так. Люди болтают разное, а мы давно не были дома...
Сьеберн Мыльный Камень ловко перевел разговор на другую тему. Он выразил желание помочь семье Трюггви. Стал спрашивать, сколько лошадей, серебра и провианта им дать с собой. Однако он с ходу предупредил, что не желает знать, куда дальше отправляется мать с сыном.
– Всякое может случиться, – сказал хозяин каменоломен. – Случается так, что целый человек не хочет сказать правду, но когда ему отрежут руку, человек может сказать много лишнего. Я поднесу Фрейру двух жирных баранов, чтобы его любовь не покинула вас в пути.
Путники отсыпались еще два дня. На третий день установился штиль, пурга стихла, и Торольв приказал слугам собираться.
– Мне нечем вас отблагодарить. – Астрид сняла с бус две крупные жемчужины и подарила жене Сьеберна. Та вспыхнула и низко поклонилась, хозяин замахал руками.
– Если до меня дойдут добрые вести о вас, это будет лучшей благодарностью!
Сьеберн отрядил пятерых своих вооруженных работников, чтобы те проводили караван до излучины реки. Земля еще лежала под глубоким слоем снега, но на реке уже требовалась осторожность. Кое-где лед был взломан, переправлялись с большой осторожностью.
...Последнюю неделю рокот Большого Бельта становился все ближе. Море освобождалось от прибрежного льда. Ночами, лежа на колючих еловых лапах, Даг слышал, как проснувшееся море играет мускулами.
На пути беглецов все чаще попадались охотничьи избушки, ловчие ямы и следы коротких лыж:. Вместо снега ноги вязли в глубоких лужах. Пала еще одна лошадь.
У Астрид было достаточно серебра, но она побоялась привлекать к себе внимание. По приказу Торольва слуги наведались в какую-то усадьбу, расспросили местных жителей. Оказалось, что к берегу Бельта вышли в верном месте. Здесь уже жили свеи, и никакие ищейки Гуннхильд сюда не заглядывали.
– Корабль ждет нас, госпожа, – однажды ранним утром доложил верный слуга Коль. – Люди твоего брата хотят забрать шкуры где-то южнее и сразу поплывут в Гардар. Они рады, что дождались тебя, госпожа. Они говорят, что в Хольмгарде тебя примут с почетом.
– Ты хочешь поплыть с нами? – Гордая красавица за ужином сама подошла к Дагу. – Ты вел себя смело и честно исполнил клятву. Я представлю тебя моему брату Сигурду. Он занимает высокое положение при дворе молодого кейсара Вольдемара. У руссов есть чему поучиться.
– Здесь мой дом, госпожа.
– Твой дом далеко отсюда. Здесь тебе будет трудно... Если ты станешь бьорсьерком, ты рано погибнешь. Мне жаль, что такой красивый мальчик рано умрет.
Даг ощутил, что краснеет. Астрид снова находилась от него слишком близко.
– А ты вырос за зиму, – невпопад сказала она и погладила Дага по голове. От этого он еще больше смутился и покраснел как рак. Так ласково по волосам ему проводила когда-то мать. И было это невероятно давно.
– Ты вырос и стал сильнее. – Астрид устремила взгляд туда, где в сизой дали кружились последние льдины. – Мой сын привязался к тебе. Я не должна была это допускать. Олаву не хватает отца. Или старшего брата. Вокруг него много мужчин, но никто не стал ему братом...