Когти Каганата
Шрифт:
– И снова скажу: дурак ты, катархонт! – взвился Врана. – Ингор дураком слыл, и ты от него недалеко ушёл.
Побелев весь, Святослав сжал рукоятку меча.
– Не забывайся, вражина, – процедил он. – Мне можешь досаждать, отца же касаться не смей.
– Хорошо, – спокойно отреагировал ромей. – Давай тогда коснёмся не твоего, а моего отца. Это он сжёг под Константинополем ладьи Ингора. И в том бою погиб…
– Так ты теперь решил отомстить мне, поэтому заманил в ловушку? – чеканя слова, спросил Святослав.
Невидимый для собеседников Путша осторожно потянул из-за плеча стрелу. Гостомысл предостерегающе поднял палец – мол, рано ещё.
Врана, скрестив руки на груди, беззлобно рассмеялся.
– Ромеев знаешь?! Ещё чего! Ладно, попробую рассказать правду, которой добиваешься. Иначе, чую, дела от тебя не добиться.
Святослав спрятал в усах лукавую улыбку.
– Для лучшего понимания сначала хочу обратить твоё внимание на минсуратора Полуэкта, – вкрадчиво начал Врана Каматир. – Он, как известно, мой самый доверенный человек, можно сказать – наперсник…
Князь русов согласно кивнул, давая понять, что знает, о каком человеке идёт речь.
– …Многие поколения его предков служили моему роду, а отец его даже сделался мистиком[20] моего деда. Но недоброжелатели подкупили мистика, и он отравил деда. Отравителя схватили, и мой отец лично сварил его в масле. На медленном огне.
– Понимаю, сам ты терпишь подле себя Полуэкта, пока есть надобность. Потом его убьёшь.
– А почто? – явно дразнясь, возразил ромей. – В Константинополе вряд ли найдётся два рода, между которыми не существовало бы в прошлом смертной вражды. Да что там говорить: перед самым моим отъездом в дом забрались ночные разбойники. К счастью, слуги их всех перебили, а одного пленили живьём. Тот под пытками сознался: мол, подослан он моим же сводным братом, дабы выкрасть дражайшую мою супругу Евдокию. Приглянулась она брату, вот и решил похитить, а затем надругаться и, удавив, закопать в тайном месте. Что мне оставалось делать? Убить брата? Я не братоубийца, и сделал вид, что ни о чём не ведаю.
– Злодеев и братоубийц на Руси тоже с лихвой, – Святослава не тронул рассказ. – А что твой город Царьградом лишь прозывается, а на деле давно превратился в отхожее место, то мне ведомо. Ты к чему ведёшь?
– Гниль и скверна пожирают нас изнутри, Свендослабос, Великая Римская Империя неуклонно движется к закату, – тихо сказал Врана. – Не суть важно, сколько она простоит – десять лет или сто, важно другое: пришла пора думать о наследнике. Я принадлежу к тем, кто видит в этом качестве Руссию. Придёт время, и она поднимется над своим нынешним варварством и сможет принять наследие. Многие в Константинополе не разделяют таких взглядов, но я верю, что случится именно так. Нам есть что передать…
– Секрет «греческого огня»?! – с алчно загоревшимся взором вскричал князь.
– Я о Христианской вере, – поджал губы Врана. – И о миссии, с ней связанной…
– А-а, опять за своё, – разочарованно протянул Святослав. – Говорил уже: не приму твоей веры, она в бою помеха, да и вои потешаться станут.
– Ты не примешь, может, сын твой умнее будет, – смиренно опустив глаза в землю, сказал ромей. – Но не о том сейчас речь: просил правды – я твою просьбу исполняю. Русии и Хазарии нет места на одной земле – и без посторонней помощи изведёте друг друга. Один должен уйти, а другой остаться на земле и создать государство. Но не такое слабое и ничтожное, как сейчас, а способное принять миссию и веру.
– Мне хазары – злейшие враги, но не тебе, – твёрдо объявил русский князь. – Царьград от русов всегда только терпел, а с каганом прежде водил большую дружбу. Думаешь, мне неведомо, что и крепь сию, Белую Вежу, вы, ромеи, для хазар возвели против нас. Почему же сейчас взял ты мою сторону, и мне миссию свою сулишь, а не кагану?
– Была у нас дружба с хазарами, верно, – хмуро начал пояснять ромейский сановник. – Но предали их правители дружбу. Вначале тайно перешли в иудейскую веру, и много лет скрывали сей переход не только от нас, римлян, но и от своих подданных. Вера – дело добровольное, её не навяжешь, хотя недовольство мы хазарам высказали. И тогда Итиль отрезал все пути к примирению – взялся плести козни против Римской Империи, с прежними общими врагами тайные заветы заключать. И стало нам ясно, что хазары отказались и от нашей дружбы, и от нашего наследия. Когда их вероломство окончательно вышло наружу, наш базилевс в гневе прогнал из Константинополя всех иудеев и двинул войско на каганат. Большое войско – римлян, печенегов, чёрных булгар. Но хазары разбили их всех и обратили в бегство.
– Что слышу я, Врана?! – картинно развёл руками Святослав. – Ты меня всё дураком кличешь, и отца моего не жалуешь, а я, между тем, только что под корень извёл всю хазарскую силу, одна последняя крепь от них осталась. Кто дурак после этого?
– Ой! – закатил глаза ромей. – Трудно с тобой, катархонт! «Когти» наше войско тогда повергли, «когти»! Разве ты про них от меня впервые слышишь?! Уж я про то чаще говорил, чем про невеликий твой ум, разве нет?! Не послушаешь меня, все твои победы обернутся горечью поражения. Видишь белую башню над жёлтыми стенами? Там она – сила, с которой тебе не совладать! Там они, «когти»!
Длинный тонкий палец указал на крепость.
– В тот раз наш стратиг и подумать не мог, что хазарам хватит наглости воспользоваться ими…
– Стратиг и подумать не мог, а дурак всё же я? – Святослав еле сдерживал смех. Что касается засевших в кустах дружинников, то они веселились от души.
Ромей гневливо плюнул в землю и отвернулся. Некоторое время молчал, затем, всё же, возобновил разговор:
– Знай же, ни кто иной, как мой предок Петрона Каматир построил Аспрон Оспитион[21]. Но не для защиты от русских набегов, как ты самонадеянно решил, а для другой нужды. Для защиты окрестных народов от древнего колдовства, что таится в этой земле!
– От колдовства-а?! – дурашливо выпучил глаза Святослав. – Тебе ли его страшиться?
– Позволь, о мудрейший, указать на скрытую от твоего просвещённого ума разницу между наукой, которую я праздную, а ты не разумеешь, и колдовством, которого страшимся мы оба, – язвительно парировал Врана. – Древнее искусство аль-кимиа, позволившее создать «греческий огонь», а равно другое искусство – аль-джебр, при помощи которого мы наводим на цель наши дальнобойные пирокболосы[22] – не колдовство, ибо есть лишь выгодное использование данных Господом законов. Настоящее колдовство – ни что иное, как прямое нарушение этих законов. «Греческий огонь» – наука, а «когти» – колдовство! Вижу, в твоих глазах начинает рождаться понимание, а потому – слушай дальше. Род Каматиров очень древний – такой же древний, как Римская империя. С незапамятных времён нашему роду заповедано хранить это злое место. Дружба с каганатом казалась нерушимой, поэтому хазар наняли для охраны проклятого места, и Петрона возвёл Аспрон Оспитион. Да-да, хазарам мы в те годы доверяли больше, чем собственным соплеменникам. К сожалению, дружба была предана ради колдовства…
– Кал! – презрительно сплюнул Святослав. – Глаза б мои колдовства не видывали, и руки не касались!
– Ещё бы! Ты слово давал, что не подойдёшь к «когтям». Или забыл уже, Свендослабос? – строго вопросил Врана.
– Я наш с тобой завет помню, и блюсти буду, покуда жив! – важно вздёрнул подбородок князь. – Но твои чаяния, Врана, мне стали понятны только сейчас. Почему раньше всего не сказывал?
– А ты бы поверил? Да затей я сказ о колдовстве до того, как по моему наущению было разбито каганово войско и взят Итиль, разве не стал бы ты искать подвох в словах?