Когти тигра(изд.1972)
Шрифт:
В лоции Григорий прочел, что реку впервые назвали Дунаем кельты. Это означает — Быстрая Вода, Данувиус. «Дану» — «быстрый», «виус» — «вода».
Горы в конечном счете определяют непостоянный характер реки. Уровень воды в Дунае, и без того полноводном, повышается всегда внезапно. Это означает, что в горах начал таять снег или пошли дожди.
От своих лоцманов Григорий слышал, что подъем воды и разлив наступают дважды в году — весной и осенью. Во время паводка многочисленные островки в равнинной местности покрываются водой. Дунай течет как бы в одном просторном
В осеннее время вода в Дунае прибывает. Сейчас осень. Почему это важно для решения загадки Молдова-Веке?
Григорий ждал, что вот-вот возникнет еще неуловимая, все время ускользающая из-под пальцев ассоциация, догадка. Так, терпеливо и осторожно соединяя два провода, получают наконец искру…
Он попытался представить себе, что сделал бы на его месте командир танковой бригады или моторизованной пехотной дивизии, если бы наткнулся на неприступную крепость.
Попробовал бы обойти, конечно!
Под конец войны широко применяется этот тактический прием. Некогда возиться с опорными пунктами вражеской обороны, рассчитанными на то, чтобы задержать наше наступление. Войска обтекают их, обходят, нанося решающий удар с флангов и тыла.
На Дунае, где взаимодействие кораблей и сухопутных войск наиболее тесно, моряки переняли обходный маневр у Советской Армии.
Недавно Герой Советского Союза Державин провел свои бронекатера по каналам Петра и Питательному в обход Дуная, точнее, немецкого плацдарма на берегу Дуная.
Нерасчетливо тратить силы на то, чтобы пробиваться напрямик. И нужно спешить. Начинается гигантская битва за Будапешт. Бронекатера нужны под Будапештом.
Обходный путь доставался морякам нелегко. Кое-где они тащили бронекатера волоком, чуть не на руках, — за годы войны каналы, оставленные без присмотра, занесло илом и песком. И все же, хоть и пришлось описать крутую дугу, путь по каналам в этих условиях был быстрейшим.
Но на участке от Молдова-Веке до Белграда, к сожалению, нет каналов. Не поведешь же тральщики, а следом за ними и весь караван в обход Дуная, то есть посуху?..
В обход? Минуту или две Григорий неотрывно смотрел на сверкающий под луной, широко разлившийся Дунай, потом круто повернулся:
— Лейтенант Кичкин!
Тот с готовностью подался вперед:
— Слушаю вас, товарищ комбриг!
— Разбудите начальника штаба! Срочно попросите ко мне! С картами! Пусть захватит карты минированного участка!
Бегом (на флоте все приказания выполняются бегом) Кичкин кинулся к каюте Кирилла Георгиевича. А комбриг уже стучал в каюту замполита. Стук был нетерпеливый, тревожный, но как будто бы радостный. Почему?
— Но почему, почему? — сердито спрашивал Кирилл Георгиевич, второпях натягивая китель и одновременно пытаясь свернуть карты в трубку. — Что же вы молчите? Почему карты — среди ночи?
Кичкин не понимал ничего. Он мог добавить лишь, что взволнованный, хриплый голос комбрига, как бичом, хлестнул его по нервам. Неужели найдена разгадка Молдова-Веке?
Ему не удалось заставить себя
И терпение его вознаграждено. Через несколько минут из двери высовывается Кирилл Георгиевич.
— Вы еще здесь? Вахтенному командиру передайте: немедленно сигнал на тральщики и суда каравана — всем лоцманам прибыть на совещание! Да приготовьте карандаши и бумагу. Будете вести протокол.
СОВЕЩАНИЕ НА РЕКЕ В ПОЛНОЧЬ
В дрожащей лунной пелене вспыхивают и гаснут сигнальные огни. Над плесом гулко катятся сиплые со сна, недовольные голоса, и под ударами весел хлюпает, булькает вода.
Шлюпки и ялики теснятся у трапа. Офицеры штаба встречают лоцманов. Хмурые, невыспавшиеся, стуча сапогами, негромко, с достоинством переговариваясь, они рассаживаются у стола в кают-компании. Что случилось? Почему их подняли с коек среди ночи чуть ли не по тревоге?
Они в форме, присвоенной им на Дунае: толстые куртки с шевронами на рукавах, черные, колом торчащие фуражки. Болгары и югославы в отличие от румын, чехов и словаков уже сняли со своих фуражек выцветшие национальные эмблемы и взамен прикрепили мерцающие красные звездочки — подарок наших моряков.
Лоцманов пятнадцать: пять с тральщиков, десять с судов каравана. Народ все солидный, строгий, знающий себе цену. Загорелые, серьезные лица, клокастые брови, а над упрямыми подбородками раскидистые — вразлет — усы.
Григорий не подает виду, но, понятно, волнуется. «Таких не сразу обломаешь», — с опаской думает он и уже загодя наливает себе воды в стакан.
Он не оратор, об этом все знают. И это, если хотите, лучше. От него не ждут выдающихся красот стиля. Сомнений ни у кого нет: будет нагромождать один тяжеловесный оборот на другой, подпирая их спасительными словами: «который», «каковой» и «таковой». Речи его почему-то всегда больше похожи на выписку из приказа или инструкцию со множеством параграфов, чем на речи. Но ведь на этом полуночном совещании задача его — не удивить и даже не воодушевить, а доказать и убедить. А для этого пригодятся и параграфы, лишь бы они были толково и связно изложены.
Тем временем Кирилл Георгиевич невозмутимо раскладывает карту Дуная на столе. Тут же, с краешку, примостился Кичкин. Изредка он косится на скромно сидящего поодаль Петровича. Что, завидно тебе? Не каждому доверят вести протокол на таком совещании.
Тише! Комбриг постучал карандашом по столу.
— Югославские товарищи, — так начал он, — обратились к командующему Дунайской флотилией вице-адмиралу товарищу Горшкову, прося оказать помощь силами флотилии в доставке нескольких барж угля из города Смедерово в Белград. Столица Югославии, недавно освобожденная от гитлеровцев, находится под угрозой погружения во мрак, так как городская электростанция может остановиться из-за отсутствия необходимого топлива. Кроме того, в городе наблюдается нехватка хлеба.