Кокардас и Паспуаль
Шрифт:
– Остановитесь! – вскричал он. – Я, знаете ли, не могу видеть, когда дерутся. Это меня так огорчает, что я готов сам разобраться с буянами.
Паспуаль взглянул на него с насмешкой, догадываясь, что он действует по сговору с Жандри.
– Попробуй все-таки выбрать, на чьей ты стороне, – добродушно произнес мастер, – тем более что я давно сижу без дела.
– Я именно об этом и подумал, сьер Паспуаль, – ответил бретер. – Но давайте переберемся на открытое место. Охота вам была рубиться в этой мышеловке, где и развернуться-то толком
Мастера, которым крайне не нравилась площадка, выбранная заранее противником, не стали возражать.
– Дьявол меня разрази! – воскликнул Кокардас. – Вы хотите, чтобы все зрители увидели вашу смерть? Разве мы можем вам в этом отказать?
У Монмартрских ворот уже собралась огромная толпа. Она покорно отступила, следуя указаниям дуэлянтов, которые вновь выстроились друг против друга, – но теперь уже на самой середине площади.
Госпожа Дюнуайе лишь с этого момента стала следить за ходом поединка, не подозревая, что видит продолжение, ибо начало схватки от нее ускользнуло.
– Черт возьми! – произнес гасконец, иронически поклонившись Добри, который встал против него рядом с Жандри. – Спасибо за внимание, мой славный… Ты ведь знаешь, что я люблю порезвиться на свежем воздухе… Пока счет не в нашу пользу, и надо будет вас подровнять с нами!
– Подровняй свой язык, болтун! – бросил Добри презрительно. – Похоже, ты нас просто боишься!
– Дьявол меня разрази! Ты так складно говоришь, что я с тебя и начну!
– Мы теряем время, – кротко заметил Паспуаль. – На нас смотрят прелестные дамы! Не будем заставлять их ждать, они этого не выносят, дивные создания! Вы готовы, господа?
Шпаги скрестились вновь. Началась битва, перед которой все предыдущие поединки казались детской игрой.
Если не считать Берришона и Жюгана, на этой площади сошлись лучшие клинки Парижа. Гул восхищения прокатился по толпе. Здесь были страстные любители боев, которым никогда не приходилось видеть ничего подобного. Не случайно сражение у Монмартрских ворот стало легендарным: очевидцы рассказывали о нем своим детям и внукам.
Звенела сталь, сыпались искры с эфесов. Замершие в безмолвии зрители слышали лишь боевые кличи, проклятия, угрозы, слетавшие с побелевших губ.
Внезапно Добри рухнул на землю: в горло ему вонзилась шпага Кокардаса, который, несмотря на урок, данный ему в кабачке «Адамово яблоко», не слишком хорошо усвоил знаменитый удар Невера и попадал ниже, чем следовало.
– Черт возьми! – воскликнул ликующий гасконец. – Я же тебе говорил, что ты первым отправишься в дальний путь… Ну, чья очередь? Кажется, твоя, Готье Жандри…
Поединок возобновился с прежним ожесточением, однако теперь бандиту приходилось больше думать о защите, нежели о нападении.
Что до мэтра Паспуаля, то он держал оборону. Бланкроше считался одним из лучших фехтовальщиков Парижа. В этой схватке
Петронилья же попала в хорошие руки. Юный Берришон действовал так ловко, что вскоре Ив де Жюган выплюнул два зуба и замер как вкопанный, глядя на своего противника изумленными глазами. Затем у него хлынула горлом кровь, и он рухнул навзничь, растянувшись во весь рост. Какую прекрасную карьеру наемного убийцы прервал коронный прямой удар, подсмотренный Берришоном у своих учителей!
В это же мгновение рапира Жандри разлетелась на куски.
– Ступай за другой, плут! – крикнул ему гасконец. – Я не убиваю безоружных. А мы пока займемся твоим приятелем.
Бланкроше увидел, что теперь ему придется иметь дело с двумя мастерами, – причем симпатии толпы были не на его стороне, ибо Кокардасу с Паспуалем все время приходилось сражаться с превосходящими силами врагов. Перевес был отыгран в честной борьбе, и никто не собирался защищать бретера, который к тому же сам напросился на дуэль. Бланкроше понял, что его ждет неминуемая гибель. Как человек предусмотрительный, он расставил своих людей в толпе, хотя и не думал, что ему придется прибегнуть к их помощи.
Однако момент этот настал. Бандит пронзительно свистнул, и шестеро наемных убийц вынырнули на площадь из-за спины ошеломленных зевак.
В толпе поднялся было ропот, – но вскоре все стихло. В конце концов, неожиданное появление новых бойцов обещало сделать поединок еще интереснее. Кое-кто из зрителей начал аплодировать. Праздное любопытство всегда жаждет крови.
VIII
ТОТ, КОГО НЕ ЖДАЛИ
– Секундочку, секундочку, господа, – раздался вдруг писклявый голос, и на середину круга заковылял крошечный сморщенный человечек в лохмотьях.
Трудно было встретить более жалкое создание, чем этот карлик в драном костюме пиренейского горца. Сандалии его были забрызганы грязью, а на сгорбленной спине висела котомка, в которой, видимо, пряталось какое-то живое существо, потому что дерюга шевелилась и подрагивала.
Хотя этот странный персонаж и не был по-настоящему «вспученным» – иными словами, горбатым, согласно народному присловью, но он недалеко ушел от своих более несчастных собратьев, ибо отличался таким же уродливым сложением и должен бы вызывать отвращение у чувствительных дам.
– Пшел отсюда, образина! – сказал Бланкроше, резко толкнув маленького человечка плечом.
Все ожидали, что карлик покатится кубарем после этого удара. Велико же было изумление зрителей, когда бандит вдруг скривился от боли и схватился за ключицу, пострадавшую при столкновении. Напротив, необыкновенный уродец на кривых ножках не сдвинулся с места ни на сантиметр. Настоящая скала! Подождав, пока Бланкроше придет в себя, он стянул с головы берет, и отвесил своему противнику издевательский поклон со словами: