Кокон для души
Шрифт:
— Любимчик императрицы связался с белыми, у него был ручной скорр. Может, и сейчас есть, при разборе завалов не нашли останков животного.
— Де Сел, конечно, тот еще шхырий выродок, но он не дурак. Зачем он связался с белыми?
— А вот это хороший вопрос, — кивнул Уорн, — но давай, я тебе расскажу все по порядку.
Чем больше рассказывал Уорн, тем больше мрачнел Амран. Келрит совершенно не понимал мотивов заговорщиков. То, что де Сел связан с другими аристократами, которых заподозрил Уорн, не вызывало никаких сомнений. Вот уже несколько месяцев велась осторожная слежка за одиннадцатью людьми и тремя келритами,
Побратимы долго гадали, что задумали заговорщики, как решили захватить трон и кого поставить на место Патарии, но так и не пришли к единому мнению. По-прежнему было не понятно, зачем Ардан де Сел связался с белыми и чего хочет добиться. Договоры с последователями Йари всегда заканчивались плачевно. Шпионам и пособникам белых обещали милость бога. Но какая милость может быть у бога смерти, шпионы обычно не задумывались. А зря! Последних доносчиков, что пытались заигрывать с белоголовыми, отправили на костер очищения. Живыми. Считалось, что чем больше промучается разумный на костре, тем больше очистится от грехов, и тем злее будет в загробной жизни.
Де Сел не походил на глупца и хорошо знал, чего ожидать от белых тварей, но о чем-то договорился с ними. Как он связан беспорядками в Ренивере и зачем их организовали — на эти вопросы побратимы ответов не нашли.
— Я так понял, ты подарил Ольге артефакт просто на всякий случай? — поинтересовался Амран, после того, как побратимы наметили план действий.
— Да! Меня раздражают ситуации, когда я ничего не понимаю. Такое впечатление, что мы пытаемся сложить стекло из тысячи осколков. Разрозненные куски никак не складываются вместе, а части осколков не хватает, — в сердцах пожаловался Уорн, — и я решил, пусть будет еще одна защита. Все равно планировал отдать артефакт ей…
— Планировал? — перебил побратима Амран. — Насколько я знаю, ты вообще не хотел вытаскивать подвеску из сейфа.
— Ну, — слегка смутился василиск, — сначала не хотел, а потом решил, что так будет лучше.
— Понятно. Сейчас любая защита не помешает. Пока нам важно разобраться, что происходит. И еще, надо все рассказать Оле. Конечно, выйдет в свет она еще не скоро, но пусть сейчас поймет, с кем надо быть осторожной.
— Нет! — заспорил Уорн, — не надо ей про это знать. Это секретная информация, достаточно того, что я постоянно втягиваю вас во все эти дела!
— Но от этого зависит безопасность Ольги. Разве ты не веришь в ее здравомыслие?
— Верю, но есть правила и их надо соблюдать. Я имею право разглашать данные только под клятву. Что я должен заставить ее резать себя?
— Она сама предложила дать клятву, — тяжело вздохнув, сказал келрит, — мне самому это не нравится, но я уверен, что она должна знать, откуда ждать опасности.
— Мы сами не знаем, откуда эту опасность ждать, — устало сказал Уорн.
— Ты согласен?
Василиск тяжело вздохнул.
— Это для ее же безопасности, — продолжал убеждать Амран.
— Расскажи ей все, что считаешь нужным. Дозволяю, — согласился Уорн, вложив в слова магическую силу.
— Ну и последнее, — сказал келрит, — Харт все же проболтался. Оля скоро догадается обо всем сама. Скрывать правду больше не вижу смысла, тогда мы потерям ее доверие.
— Ты придумал, как рассказать все так, чтобы она не плакала и не пугалась?
— Придумал, но я не уверен в результате.
— Точно, — кивнул Уорн, грустно улыбнувшись. — Там, где я боялся проблем — все гладко. Думал, что она начнет требовать служанок, балов, новые платья и украшения, но Ольга старается лишний раз не напрягать Лину, все делает сама, довольна платьями и ненавидит балы. Опасался, что избранная не захочет учиться, но ты говоришь, она жаждет знаний. Ждал осуждения за то, что пропустил заговор у себя под носом, и тем подверг опасности не только Раинеля и Лорана, но и саму миссию, но никакого презрения с ее стороны, никакого недовольства. Зато проблемы там, где я их не ждал. Еле вручил ей подвеску, она взяла ее только потому, что это артефакт, который дает защиту. Если бы это было простым украшением, уверен, Ольга отказалась бы. Знаешь, что она мне сказала?
— Что?
— Я и так сижу на твоей шее, не приношу никакой пользы, только ем и сплю, — повторил Уорн слова девушки
— Надо сказать, что она приносит пользу тем, что говорит с нами. А то еще работать пойдет. У них так принято. Женщины работают, помимо этого ведут хозяйство.
— Работать пойдет? — поднял брови василиск, — надеюсь, что не пойдет, а то нас засмеют в высшем свете.
— Ее воспитывали иначе. Знаешь, похоже, она не представляет, насколько у нас все по-другому. Ей в голову не приходит требовать с тебя дополнительных слуг, нарядов или украшений, — Амран почесал роговые наросты, — но она ответственная. Думаю, надо показать ей наш мир. Тогда она поймет важность ритуала и согласится.
— Разумно, — кивнул Уорн, — пойдем к ней, все расскажем.
Но с рассказом вновь пришлось повременить. Когда побратимы вошли в комнату, девушка сидела за столом и, положив голову на столешницу, спала.
Глава девятнадцатая. Все точки над i
Снилась мне какая-то муть. Я снова лежала на алтаре в храме. Амран и Уорн, одетые в алые рубахи, пели песню Сердючки «Гоп-гоп-гоп», Раинель в красной бандане подыгрывал им на баяне, а Лоран руководил скелетами, которые плясали смесь гопака и летки-еньки. Вокруг ходил Харт, обряженный в белую хламиду, и напевал: «Орния — богиня любви!», «Они поклялись любить тебя и защищать», «Созидание — выражение любви» и прочую чушь. Менталист брякал по струнам маленькой арфы у себя в руках, на голове у него красовался венок из розовеньких цветочков.
Какофония звуков раздражала, но я не могла ни встать не закричать. Откуда-то появилась бабушка Люба, наша боевая соседка со второго этажа. Она была облачена в пышное золотое платье. Скелеты осыпались, Харт уронил арфу, а Раинель перестал мучить баян. «Нам явилась Орния!» — провыл менталист фальцетом так громко, что мне захотелось его стукнуть. В руке Орнии — тьфу ты — бабы Любы материализовался веник, тоже почему-то золотой, и этим веником она с размаху треснула Харта по лбу. В этот момент мне захотелось ее расцеловать, ведь стало так тихо! На лице менталиста появилось счастливое выражение, а потом он исчез. Баба Люба по очереди отоварила веником сначала Лорана и Раинеля, а потом Амрана и Уорна. Каждый после удара замирал с таким радостным выражением лица, будто только что выиграл миллион у Максима Галкина, и каждый растворялся сразу после экзекуции.