Кокон
Шрифт:
— Ну да, делать мне больше нечего — только каких-то бабок щипать!
— Ну, не ущипни… Ну, пни тогда…
Снова грохот! Снова кто-то упал… Кто-то?
— Одеваемся! — быстро шепнул Макс. — Похоже, это по нашу душу.
— Ага, одеваемся. — Олеся не выдержала, улыбнулась. — Одежда-то наша там, в фойе, осталась.
Черт!
Вот это уже была засада. Сейчас они ее найдут и…
Точно!
— Ого! Смотри-ка, Витек, — свитерок знакомый. И трусики… Не на нашей ли биксе такие были?
Тихомиров
— Уходим!
— Что, прямо так — без одежды?
Молодой человек осмотрелся:
— Пошарим за кулисами — может, там чего? Только быстрей — Петровича предупредить надо!
Да-а… Жаль, что никто из местных не мог их сейчас видеть, а то бы позабавился: молодые люди выбрались из клуба через окно в костюмах, как видно, оставшихся в клубе еще с Нового года. Максим — Дедом Морозом, а Олеся — Снегурочкой. Смешно, но главное, не холодно…
— Слушай, Максим…
— Ха! Здрасьте! Вы, случайно, ничего не попутали?
Максим вздрогнул: проходивший мимо парнишка в жутком клетчатом пальтеце и валенках, округлив от удивленья глаза, обращался именно к ним.
Олеся схватила своего спутника за руку:
— Что же получается, он нас сейчас видит? А ты же говорил…
— Говорил… Господи! Одежда! Она же это… их… Значит, так повлияла.
— А вы артисты, да? — не отставал паренек. — Из города приехали?
— Да… мы это… из города. — Натянув на лицо улыбку, Тихомиров кивнул. — Спектакль в вашем клубе будем ставить. «Братья Карамазовы» называется.
Пацан улыбнулся:
— А, знаю — по Чехову.
— По Достоевскому, двоечник! — захохотал Макс.
— А у вас вечером спектакль, да? — Парнишка ничуть не обиделся на «двоечника», видать, таким и был. — А сколько билет стоит? А буфет будет? С мандаринами?
— Обязательно будет! — заверил молодой человек. — Как же «Братья Карамазовы» — и без буфета?
— А мандарины точно будут? Тогда я мамку отправлю, пусть сходит.
— Отправляй, отправляй… А лучше — сам приходи. Можешь уже прямо сейчас бежать за деньгами.
Пацан при этих словах оживился:
— А что, работает уже буфет-то? Тогда я побегу…
— Слушай-ка, милый… — посмотрев вслед убегающему мальчишке, удивленно протянула Олеся, — ты что такое несешь-то? «Братья Карамазовы», буфет, мандарины…
— Да нам бы его спровадить. — Молодой человек шмыгнул носом. — И вообще — тут не отсвечивать, особенно в таких костюмах. Где ж Петрович-то, черт побери? Да, кстати… валенки-то не жмут?
— Не жмут. — Девушка улыбнулась. — Только ветер под шубку задувает.
Ну конечно — под шубкой-то больше ничего не было… Не простудилась бы только!
— Ой, Максим… а так не может быть, что мы здесь навсегда
— Не знаю… — Тихомиров напряженно вглядывался в неширокую деревенскую улицу, судя по всему — недавно почищенную от снега бульдозером.
Кто-то показался в конце улицы. Похоже, что инженер… Да-да, именно он!
— Петро-ович! — изо всех сил закричал было Макс.
Но тут же, оглянувшись на клуб, осекся и мотнул головой:
— Побежали к нему!
Какая-то деревенская собака — симпатичная такая дворняжка, хвост бубликом — повела носом в их сторону, но не залаяла. Не чуяла?
— Петрович!
Инженер удивленно моргнул:
— Ого! С чего бы такой маскарад? Новый год-то давно прошел.
— Прошел… Но тут у них новый праздник — День тракториста. Кстати, в здешнем клубе гости. Наши хорошие знакомые — из компашки Микола!
На боковой улочке у забора стоял оранжевый трактор — все тот же ДТ-75. Мимо прошла женщина с коромыслом и ведрами, не обратив ни малейшего внимания на Снегурочку и Деда Мороза. Петровича это не удивило, Олеся не обратила внимания, а вот Тихомиров задумался… Даже крикнул прохожей вослед:
— Гражданочка! Не подскажете, как пройти в библиотеку?
Даже ухом не повела!
— Ты чего разорался-то? — заморгала Олеся.
— Да так… проверяю… Мальчишка-то нас все-таки видел. А женщина эта… и вот, собака… похоже, что нет. Как такое может быть вообще?
— Некогда гадать. — Инженер кивнул на клуб.
С крыльца как раз спускались двое — верзила Витек и лысый черт Жердяй. Оба в ватниках и с охотничьими ружьями за плечами.
Переглянувшись, беглецы проворно спрятались за трактором…
И те двое тотчас бросились туда же!
Заметили!
Ну да — в ярких красных костюмчиках да на белом снежке!
Тихомиров осторожно выглянул из-за гусеницы…
И едва не получил дробью — сдернув с плеча ружье, Жердяй выстрелил… Промазал. Его напарник тоже прицелился.
— В трактор! — прошептал инженер. — Иначе не уйдем — пристрелят. И на лыжах не уйдем… а так — рванем к лесу! Давайте в кабину — живо!
— Слышь, Петрович, а ты на нем ездить умеешь? — Максим заскочил на гусеницу и, открыв дверцу, помог забраться Олесе.
— Главное, завести… Пускач вроде теплый. Максим, массу включи… Ну, во-он тот тумблер…
— Ага…
Снова грянул выстрел, потом еще один. Не причинив никакого вреда трактору, заряд волчьей дроби просвистел над левым ухом Макса.
И тотчас же застрекотал пусковой двигатель… потом, чуть погодя, завелся-зарычал основной.
Трактор затрясся, словно лихорадочный больной, было такое впечатление, что он вот-вот развалится на части. В кабине сильно запахло соляркой и какой-то гарью…