Коконы
Шрифт:
– Уж не Гарри ли?
– Он самый.
– Понял я тебя. А нам то, что с этого?
– Теплота в отношениях, торговое партнерство, зеленая улица ну в общем договоримся.
– Дороговато вам это обойдется, денег то найдете?
– Спишем все долги в знак примирения, объявим Россию зоной благоприятных инвестиций, рейтинги международные изменим на А.
– На А +, ты хотел сказать.
– Ну на А +.
– И Кимскую волость отдадите?
– Да забирайте, на фиг она нам нужна.
Они засмеялись и выпили еще по одной. Волгин встал, вытащил из внутреннего кармана флэшку и протянул Калинину.
– Вот, Паша, здесь все подробности. В знак, так сказать, примирения и добрых намерений.
– Ну насчет примирения это тебе с вдовой Лисицына надо говорить, да с детьми его, с тремя, им будешь объяснять, как ты их папку на электрический стул усадил. А что касается добрых намерений, то, что ж, спасибо, рассмотрим. Когда начало?
– Послезавтра.
– Ну бывай, предатель.
– Да брось ты, Паш, надоело. Тут судьба мира решается, а ты с сиротами. Если об этом думать, то ты вообще
– Поговори еще, морда бесстыжая. На вот, тебе индульгенцию.
Калинин протянул Волгину указ президента.
– Но помни, что это тебя президент помиловал, а здесь тебя никто не простил, да и не простит, не надейся. Все, бывай.
– Береги себя, Паша. Увидимся.
Калинин, проследил взглядом за уходящим посетителем, сел к столу и включил компьютер. Повозившись с паролями, он зашел на сайт комбината. Затем он нажал на кнопку «Заказ кокона», быстро заполнил анкету. Открыл почтовую программу, просмотрел немногочисленную почту, тем временем подоспело письмо подтверждение с комбината. Он скопировал платежные реквизиты и перенес их в банковскую программу. Ввел пароль, подтверждающий платеж и выключил компьютер. В этот момент пропищал селектор.
– Слушаю.
– К вам Ракитин.
– Пусть заходит.
В дверях появился подполковник Ракитин.
– Ну что Семен Васильевич, не засиделся в Москве?
– Засиделся, Павел Леонидович.
– А раз засиделся, то и собирайся. На завтра в 8.00 вылет закажи, в Череповец полетим.
– Уж не коконы ли примерять?
– Да уж не достопримечательности рассматривать.
– Слушаюсь.
– Ну все до завтра. Инструктаж в самолете. Никого не брать. Вдвоем полетим.
Глава четвертая. Ракитин
Семен Васильевич Ракитин, 1963 года рождения, шел домой пешком, нарушая все инструкции. С тех пор, как он возглавлял работу по проекту «Сталь», не было дня что бы вот так, просто сесть в метро, проехать три станции, и пройтись пятнадцать минут до дома, сокращая путь проходными дворами. Он и сам не знал почему ему это пришло в голову именно сегодня. Просто смылся с работы, отпустив водителя обедать. Помощнику сказал, что идет в аналитический центр, а сам просто вышел из здания и пошел к метро. За двадцать пять с лишним лет службы он привык к инструкциям и правилам, впрочем, также привык и нарушать все это подчас глупое, но в большинстве случаев, кровью товарищей написанные ограничения. Сегодня был особенный день. Каждый год, когда раз в два года, а когда и раз в пять лет, именно в этот день, Семен еще во сне, перед пробуждением, слышал нежный голос. Он просыпался от этого ощущения и с минуту лежал, не открывая глаз, наслаждаясь этим ощущением теплоты и какой-то детской радости. Весь день, он слушал, то переливы колокольчиков, то ласковое шептание ветра, но наступал вечер. И чем ближе были вечерние часы одиночества, тем громче звучали в его голове эти странные звуки. Теперь он знал, что будет за этим и ждал этого с каким-то смешанным чувством страха и любопытства. Обладая незаурядными энергетическими способностями, Ракитин, когда это случилось в первый раз, провел неделю на даче. Сказавшись больным и сославшись на усталость, испросил неделю у начальства и уехал. Начав с простых медитаций, потребляя лишь воду и столовую ложку оливкового масла в день, он уже на четвертый день вышел в астрал и начал поиски. Трое суток, он бился над решением этой странной проблемы, пока не получил главный ответ на свой вопрос. Это был не призыв к контакту. Это был сам контакт, и он не требовал от него никаких усилий по поиску другой половины. Как выяснилось, не нужно было изнурять себя медитациями и голодом. Контакт произошел и продолжения не требовалось. Это объяснение было получено практически на физическом уровне. Оно просто повисло в воздухе, в виде простого предложения, написанного красивым подчерком его жены. Он сразу узнал его, немного торопливые, но очень красивые прописные буквы, с легким наклоном и едва уловимыми старомодными завитушками на заглавных буквах. Дочитав до конца, он с пониманием воспринял, то, что строчки, доселе висевшие в воздухе, исчезли, оставив после себя легкий полупрозрачный дымок, похожий на пар изо рта. Впервые за семь дней, Семен почувствовал что-то теплое, сродни прикосновению, кого-то родного и заснул. И увидел сон. И проснулся…
Уже в лифте, пропищал пейджер. Семен усмехнулся, отстегнул от пояса маленькую черную коробочку, сдвинул крышку, на дисплее светились цифры «145326». Он полистал страницы отзывов, выбрал «224516», нажал кнопку «отправить» и убрал пейджер на место. Код «224516» был придуман им лично. В центре мониторинга сначала удивились, но потом согласились внести его в стандартные отзывы. Означал код: «Со мной все в порядке, думаю о жизни». Код подразумевал оставить сотрудника в покое, ибо он находился в высокой степени концентрированности над решением аналитической задачи. Это был код редкого использования, но сегодня был именно этот случай. Применение, практически забытых устройств, пришла в голову одному из, пожалуй, самому одаренному сотруднику технического центра. Этот юноша увидел пейджер в музее технических приспособлений и долго не мог понять для чего служило это устройство. Однако, выслушав снисходительные объяснения, он через неделю предложил начальству такую систему, что у всех глаза на лоб повылазили. Простая, кондовая и практически не расшифровываемая линия оперативной связи. Да, и верно, зачем лишние разговоры, когда есть простые ответы на конкретные вопросы? Так усовершенствованные пейджеры и вернулись в самую секретную службу страны.
Открыв дверь, Ракитин вошел в квартиру, привычно осмотрел метки чужого присутствия. Не снимая ботинок, заглянул в обе комнаты и на кухню. Он проделал это автоматически, не думая. Выработанная годами привычка. Вот уже много лет, как он жил один. В этот день умерла Светлана, пожалуй, единственный человек на планете, которому он доверял и любил. Сколько лет назад.
Они познакомились во Франции в маленьком городке Мерибель. Он тогда работал в добывании под прикрытием сотрудника отдела личной безопасности посольства. Три посольских семьи катались на лыжах. Отдых был спокойный, посольские едва ли кого интересовали, и сам Ракитин понимал, что сопровождение таких персон, это скорей всего форма поощрения самого Семена за предыдущие месяцы ишачки по добыванию в Европе. Каждое утро, позавтракав, вся компания выбиралась на склон, где и катались часов до трех. Через два дня к ним присоединилась милая девушка. Она была врачом. Работала в Москве, во Францию приехала в командировку для проведения курсов реабилитации некоторых сотрудников посольства. В советское время такой врач был редкостью. Она лечила иглоукалыванием, гипнозом, акупунктурой.
Невысокого роста, изящная, всегда в прекрасном настроении. От этой женщины исходила удивительная энергия свежести. На нее нельзя было не обратить внимание. Посольские жены встретили Светлану удивительно доброжелательно. Обычно чопорные и надменные, они сразу же стали оказывать ей небывалые знаки внимания. Вечером во время ужина, когда Семен удивлялся переменам произошедшими с номенклатурными матронами, он почувствовал на себе ее добрый и внимательный взгляд. Именно тогда он и услышал впервые ее голос. Не тот, который слышали все. А именно ее голос. Это было как шелест ветра. Что она ему сказала? Кажется «Добрый вечер, мой прекрасный рыцарь». Он поднял глаза, внимательно посмотрел на нее, обвел взглядом сидящих за столом и услышал продолжение: «Нас никто не слышит. Только не отвечай мне, ты пока не умеешь». После ужина, все вышли из гостиницы пройтись перед сном. Дети бегали вокруг взрослых, мужчины шли немного впереди, говоря о каких-то, как им казалось, важных делах, женщины чуть сзади, обсуждая, что-то другое. Семен все не мог успокоиться. Он, конечно, уже слышал о докторе Светлане, о ее удивительных способностях, но монолог на уровне передачи мысли – это было слишком. И дело тут не в том, что он не верил в такое. Будучи активным сотрудником одного из самых прогрессивных с научной точки зрения учреждений страны, где в ход шло все что давало хотя бы призрачный шанс опередить противника, Семен сталкивался в своей жизни и с экстрасенсами, и гипнотизерами, да и еще с дюжиной нетрадиционных специалистов. Однако, то, что произошло с ним сегодня, было не на что не похоже.
После прогулки все разошлись по номерам. Делая свой обычный комплекс упражнений перед сном, Семен все еще думал о произошедшем. А утром ему предстояло удивиться уже по-настоящему.
Обычно, они поднимались на фуникулере на самую высокую точку и только там надевали лыжи и начинали спуск. Все катались достаточно прилично. Дети занимались с тренером, где-то внизу и появлялись в районе обеда. Все хотели посмотреть, как покажет себя на горе московская докторша. Была суббота, народу прибавилось за счет приехавших на выходные французов. Их группе пришлось продвигаться к кабине маленькими шагами в довольно большой очереди. Такие ситуации не радовали Семена. Он все же был на работе и пытался обезопасить своих подопечных от возможных происшествий. Двигаясь в непосредственной близости от мужчин, он все же улавливал передвижение женской группы, которая была несколько сзади них. Когда все уже были на верху и выходили из здания станции, толпа рассосалась. Спустившись по ступенькам на снег, он оглянулся. По лестнице, весело переговариваясь, спускались жены и доктор. Все было нормально. Семена всегда забавлял вид горнолыжников. Тяжелые ботинки, блокирующие ступни, делали походку необычной. Казалось, ты находишься среди космонавтов на какой-то неизвестной планете. Особенно ему нравилось наблюдать за женщинами. Их походка не только менялась на космическую, но и выражение их лиц также неуловимо превращалось в какое-то особенное. Появлялась мечтательность и отрешенность. Навстречу поднимался какой-то француз с ребенком на руках. Одной рукой он прижимал к груди своего малыша, в другой нес лыжи. Когда мужчина был на две ступеньки ниже спускающихся русских и начал тесниться к перилам что бы пропустить женщин, из рук одной дамы выскользнули лыжи. Она оперлась ими что бы сделать очередной шаг вниз и в этот момент лыжи начали падать. Семен отчетливо увидел, как окаймленный железом кант лыж приближается к французу, вернее к смуглой головке его ребенка. До них было не менее пяти метров. Никто бы ничего не смог сделать что бы предотвратить трагедию. Иногда с Семеном случалось такое. В мгновения высочайшей концентрации, он начинал видеть происходящее в замедленном темпе. Один раз именно эта способность спасла ему жизнь. Так было и сейчас, лыжи наклонились и приближались к голове малыша, на солнце сверкнул обод, оставалось каких ни будь десять сантиметров и вдруг лыжи пошли обратно. Точно также как падали, вернулись на место в еще открытую кисть, упустившей их дамы. Словно в кино, рука в перчатке крепко обхватила лыжи. Семен недоуменно оглянулся. Никто из присутствующих ничего не заметил. Женщины преодолели последние ступени и приступили к одеванию лыж, продолжая беседу. Струйка пота противно бежала между лопатками. Кроме этого, да еще крепко стиснутых зубов, ничего не напоминало о происшедшем. Семен перевел дух, рядом стояла Светлана и улыбалась. «Нужно больше отдыхать, Семен. А то, что только не привидится», весело шепнула она ему глядя в глаза.