Коконы
Шрифт:
Через три дня Светлана уехала. Накануне вечером, они долго сидели у камина в баре гостиницы и разговаривали. О чем? Он не помнил. Она дала ему свой телефон и просила позвонить в Москве. Семен помнил, что не о чем особенном они не говорили. Но именно с этого вечера, он никогда не чувствовал себя одиноким. Она всегда была с ним. Ему даже не нужно было напрягаться что бы вспомнить ее. Она просто приходила. Это было необъяснимо, но он физически ощущал ее присутствие в себе.
Они встретились в Москве через четыре месяца. Начиналась очередные, и как всегда судьбоносные выборы президента. График был жуткий, работали сутками, практически никто не ходил домой ночевать. Приходилось урывать для сна часа четыре, где придется. Он
Они стали жить в месте с первого дня. Это было так естественно, что Семен этому не удивился. Ему было тогда не многим за тридцать пять. Перспективный сотрудник, обличенный большим доверием. Он мотался по всему миру, потеряв счет городам и странам. Прекрасно говорящий на трех языках, обладающий европейской внешностью, Ракитин привлекался к самым активным операциям. Ему посчастливилось миновать болото лубянки. Он не сидел в кабинетах, не лебезил перед начальством, не выгадывал зарубежных командировок. Его шеф, такой же как он сам, с незаурядными способностями, майор, Паша Калинин был неуловим. Они встречались с ним то в Париже, то в Андорре. Порой Ракитин даже забывал, где он работает, и кто он сам. Калейдоскоп имен и биографий, контактов и профессий. Их подразделение конечно имело какое-то название. Что ни будь типа «Б-1346-бис» или «отдел помощи ветеранам», он не знал, да его это и не интересовало. Они были фантомом. Все зависело от их фантазии. А уж этого было хоть отбавляй. Особенно отличался Вова Волгин. Однажды, когда они искали подходы к одному типу из комитета конгресса США по разоружению, именно Вовка придумал беспроигрышную комбинацию со слепым гомосексуалистом. Проблема была лишь в том, что никто не соглашался на эту роль. В слепого то поиграть были все согласны, а вот что бы ориентацию поменять, пусть и на благо великого отечества, с этим произошла заминка. И тогда тот же Волгин и придумал прекрасный выход. Он притащил из Мадрида секретаря нашего посольства, замеченного в нетрадиционной ориентации, красиво подвел его к конгрессмену в одном из баров Вашингтона и с фантастическим блеском разыграл комедию со своим слепым товарищем, за которым некому присмотреть до завтра, потому что сам Смит (то бишь Волгин) должен немедленно уехать по срочному делу. Перед таким приключением, осторожный как лис, конгрессмен не устоял. Румяный молодой европеец, с нежной кожей юноши, говорящий по-английски с таким милым испанским акцентом, беззащитный и трепетный. Расчет на голубые флюиды оправдался. И уже через час, «испанец», размякший от виски в кресле у камина в доме объекта, признался конгрессмену в своем тайном желании обнять мужчину.
Через неделю, Смит встретился с конгрессменом по пустяковому делу на ланче. На вопрос о юноше, Волгин поднял брови и после паузы достал из внутреннего кармана пиджака конверт, и передал его собеседнику. Слегка дрожащими пальцами, тот вытащил из конверта фотографию «испанца». Провел указательным пальцем по щекам и губам красавца, потом как бы разгладил фото ладонью и перевернул. На обратной стороне была надпись по-русски. Конгрессмен удивленно поднял глаза на Волгина. Здесь написано следующее. «Милый Бил, я никогда не забуду тебя. Это была лучшая ночь в моей жизни.»
– Кто он был?
– Секретарь советского посольства в Мадриде.
– Ты вербуешь меня, Смит?
– Да, Бил.
– Я смогу его еще увидеть?
– Все зависит от тебя, Бил.
– Он знал, что это подстава?
– У него не было выбора.
– Что с ним будет?
– Если ты откажешься, он поедет в Сибирь и будет руководить комитетом профсоюза какой ни будь прачечной или химчистки.
– А если соглашусь?
– Все зависит от тебя, Бил.
– Хорошо. Что я должен делать?
Таким был Волгин. А потом наступили черные дни. Что-то поменялось на верху и выборы были лишь поводом собрать их всех вместе в Москве.
Сначала их прикрепили к разным направлениям. А после выборов рассовали по управлениям. Официально это выглядело весьма благопристойно. У них большой опыт, стало нецелесообразным таких специалистов использовать в добывании. К тому же многие офицеры вынуждены были проходить курс лечения. Всему виной жуткая запарка, еда в сухомятку на ходу в течение месяцев и так далее.
С другой стороны, командировки закончились. Жизнь Семена наполнилась новым, неведомым ему до сели смыслом. И все же он не любил вспоминать первые годы их жизни вместе. В его памяти это выглядело, как мгновение счастья и ему не хотелось думать о деталях. Помнилось, как однажды поздним воскресным утром, она объяснила ему его дар.
– Ты слухач, Сема.
– Что ты имеешь в виду?
– Сейчас я говорю с тобой мысленно, а ты слышишь меня как будто я говорю в слух.
Семен удивленно посмотрел на нее и понял, что она права.
– И что мне с этим делать?
– Слушать.
Она засмеялась, взъерошила его волосы и побежала умываться. Позже за завтраком, Светлана сама продолжила тему.
– Понимаешь, огромное число людей на планете обладают какими-то уникальными способностями. Многие их не чувствуют, иные чувствуют, но боятся себе в этом признаться. В то же время миллионы людей с помощью йоги, и прочих учений, мечтают эти способности у себя открыть или развить. Все это очень сложно для обычного осознания, и в то же время удивительно естественно и просто для понимания нас, обладающих даром. Но способности это не только благо и ответственность, но и большая опасность. Особенно для таких людей как ты, Семен. И дело тут не в твоей профессии. Ты обладаешь редким даром, но увы, ты можешь лишь наблюдать. Твои способности не делают тебя защищенным и это главная опасность. Пойдем гулять, я тебе покажу кое-что.
Они вышли из дома и пошли в парк. Был чудесный зимний день. Три дня шел снег, а сегодня небо было безоблачное, светило яркое солнце, большая редкость для Москвы. В сокольниках было довольно много людей. Они миновали главную аллею и дошли до места, где тренируют собак. Встав поодаль, от площадки стали наблюдать за тренировкой, переходя за группой собачников от упражнения к упражнению.
– Не напрягайся, просто прислушайся. Что ты слышишь?
Семен, почувствовал, что мир вокруг изменился. Он просто физически ощутил это. Все как бы вздрогнуло и чуть сдвинулось. Это было невозможно объяснить, но это было так. Послышались голоса. В основном это были обрывки фраз, довольно бессмысленные. Он поднял глаза и посмотрел на Светлану, сразу же ее голос стал громче и перекрыл другие голоса. «Когда объектов много, тебе нужно выделить того, кого ты хочешь слышать. Посмотри в его сторону или на него, если нет такой возможности, просто представь его образ и все». Семен перевел взгляд на ближайшего собачника. Это был довольно молодой юноша, в очках, с годовалой овчаркой вертлявой и не очень послушной. «Пальма, ну что ты меня позоришь, неужели так трудно слушать. Ну куда ты?» Он посмотрел на тренера, затем на другого. Так продолжалось до вечера. Когда они пришли домой, Семен был в состоянии близкому к ступору. Светлана нежно гладила его по волосам. Он успокаивался.
– Ты не должен этого бояться. Это дар, он свыше и от тебя здесь ничего не зависит. Просто ты избранный, так же, как и я.
– Но для чего мне это?
– На этот вопрос не может ответить никто. Живи чувствами. Взвешивай свои поступки на уровне ощущений. Выбрось из головы все эти чувства долга. У нас у вех одна Родина – наша планета. Все остальное, это запутанная игра в солдатиков, которую неизвестно кто и для чего начал. Миллион правил и условностей. Границы, нации, деньги, законы, браки, родственники и многое другое, это всего лишь условия игры.