Коктейль ненависти
Шрифт:
К толпе на мотоцикле подъехал плотный старший лейтенант.
– Это участковый наш, – сообщил Родионову бородач.
– Какой он мужик? – спросил Сергей.
– Ежели честно, не очень. Тут зимой какие-то мусульмане жили. Видишь, дворец стоит за высоким забором. Так он там пасся, как бык на лужайке.
«Опачки! – мысленно отметил Родионов. – А говорил, что не знал никого из тех, кто там жил, в отпуске был».
– Но он же вроде как уезжал?
– Да вроде как да, – усмехнулся бородач. – Только недалече. Вместо него Степка был, брат его двоюродный.
– Взаправду, – рассмеялся Родионов.
– Здравствуйте, – подошел к нему старший лейтенант. – Участковый Дубинин. Ваши документы и разрешение на право ношения оружия. Вы стреляли. Понимаю, что этим спасли людей, но хотелось бы иметь подтверждение.
– Держи! – Родионов сунул ему под нос раскрытое удостоверение. – Устраивает?
– Извините, товарищ капитан! – Участковый отступил.
– Вы забыли представиться, старший лейтенант, – сказал Родионов.
– Так его, – одобрительно проговорила пожилая женщина, – а то совсем обнаглел.
– Старший лейтенант Апрасин. – Участковый предъявил удостоверение.
– Что это вас народ не жалует? – спросил Родионов. – Участковый – самая близкая и надежная власть в поселке.
– Послушайте, капитан, – понизил голос участковый, – вы не знаете, что такое поселок. Здесь народ совершенно другой. Зависть к хозяевам коттеджей, зависть на грани ненависти. Мужики пьют, пожилые бабки гонят самогон и…
– Хватит, Апрасин, – перебил Родионов. – Какого черта вы полезли в участковые с таким отношением к людям? На пушечный выстрел вас нельзя подпускать к такой работе. И я позабочусь, чтобы об этом узнали соответствующие службы.
Сергей специально сказал это. Если участковый имеет покровителя, то скорее всего он и есть оборотень, которого сейчас пытается найти ФСБ.
– Не получается у меня здесь служба, – выдохнул участковый. – Я надеялся, что меня в районный центр направят. А попал сюда. Я один на три поселка. Здесь сейчас еще дач понастроили, вот и ходишь как между молотом и наковальней. Поселковые терпеть не могут этих дачников, завидуют, ругают их. Может, и правильно. Местные живут в старых домах без удобств. Сейчас хоть газ провели…
– Что ты можешь сказать о живших здесь зимой арабах? – Родионов решил взять быка за рога.
– Да чего говорить?.. Был я у них раз пять. Они просили почаще бывать, чтоб шпана местная не беспокоила. С документами на дом у них все в порядке, визы у всех были. Они угощали меня фруктами, вином, но спуску я им не давал. Правда, потом чуть под статью не попал. Оказывается, этого аз-Захави искали наши из ФСБ, и Интерпол вроде как ищет. А он по-русски говорил хорошо. Да почти все по-русски говорили. Прислуга была у них наша, русская. И профессор довольно часто у них появлялся. Юдин Валерий Леонидович. Его потом в Красноярске мертвым нашли. ФСБ меня потягала, даже под статью хотели подвести. У Петровых я тоже часто бывал. Этот Петр Александрович – руководитель местной администрации. И что у них там случилось? – Он посмотрел
Родионов внимательно всматривался в лицо участкового, пытаясь понять, боится он или нет. Но Апрасин говорил спокойно.
– А у Петрова был кто-то из милиции или, может, таможни? – спросил Родионов и увидел, что глаза старшего лейтенанта беспокойно забегали. «Темнишь что-то ты, старлей», – подумал он.
– Старлей! – позвал кто-то из пожарных. – Иди сюда, акт составлять надо. Здесь, кстати, труп непонятный.
– Что значит непонятный? – Родионов пошел к развалинам.
– А ты кто есть-то? – спросил пожарный.
– МУР. – Родионов показал ему удостоверение.
– Быстро же ты, капитан, – удивился пожарный.
– Понятно, – недовольно проговорил Батин. – Значит, еще один конец отрубил. Ну, змей, доберусь я до тебя!
– Что делать, Иван Александрович? – спросил подполковник.
– Пусть милиция им занимается, а нам докладывает. Нельзя его спугнуть. Почувствует наш интерес и исчезнет. Почему этот частный сыщик ничего не сообщил нам или хотя бы своему другу Соколову? Он сумел на них выйти. Если бы сообщил нам, все было бы по-другому. За участковым надо установить наблюдение, это единственная ниточка к оборотню. И нельзя упустить момент общения участкового с кем бы то ни было. Круг его знакомых проверяется?
– Так точно. А что делать с этим горе-сыщиком?
– Горе не горе, а нос он нам утер, – усмехнулся Батин. – Придется поговорить с ним, пусть работает под нашим наблюдением, как Соколов.
– Жаль, народ не добежал, – усмехнулся Коркин, – а то трупов было бы гораздо больше. Остановил их кто-то.
– Тебя точно никто не заметил? – спросила Антонина.
– Конечно, точно, я через рощу ехал. И машину ставил там.
– А Петровы не удивились, что ты без машины?
– Они не выходили.
– Ладно. А Михин действительно не опасен? Ведь он все-таки чем-то заинтересовал Родионова.
– Видно, Михину бабки сказали, что о нем спрашивали, вот он и рванул туда. А так все сделали чисто. Петровы могли нас сдать, их валить сразу надо было.
– Тогда не было Романа и Аллы. А если убирать отца, они бы наверняка все рассказали милиции. Да и не хотели их убирать, но тут этот мент появился, он не оставил нам выбора. И еще участковый. Он знает слишком много. Надо бы побеспокоиться и о нем.
– Эй, красавица, – хмыкнул Коркин, – с ментами я не работаю. Помнишь уговор?
– Какая разница: мент или помощник депутата? – усмехнулась Антонина. – Нужно будет – уберешь и его. И это, конечно, придется сделать, я постараюсь убедить в этом Мюллера.
– Да участковый ничего не знает.
– А ведь ему известно, что ты был у Петровых, – заметила Антонина, и Коркин нахмурился. – И что ты скажешь на это?
– Верно, – недовольно буркнул он, – ты права. Ладно, придется заняться мусорком. Но сам я делать это не стану, есть у меня орелики.