Коктейль под названием «муж»
Шрифт:
Ехал дед, как юный лихач, только что получивший права и непременно желавший произвести впечатление на спутниц. Причиной его позерства была Диана Аркадьевна, усаженная на переднее место.
Джип был под стать хозяину: с убойным тюнингом в виде развратных русалок по бортам авто, кенгурятником и фарами на крыше. На таком кроме как в крайнем левом ряду и ездить-то было неловко.
Маша с Никитой дремали сзади, а сизая от ужаса невестка намертво прикипела кровавым маникюром к обивке сиденья.
– Говорят,
Диана Аркадьевна с ненавистью зажмурилась и старалась дышать размеренно, не поддаваясь панике.
– Ты гляди, молодуха, чехлы мне не обмочи, – как ребенок радовался Михаил Яковлевич, косясь на пассажирку. – Эх, хорошо летим!
«Молодуха» утешала себя картинами дедовых похорон. Она представляла, как в сильно приталенном черном платье и шляпке с черной атласной лентой будет стоять у гроба, принимая соболезнования.
«Шляпку надо будет заказать непременно из Англии, чтобы с пышным цветком и жесткой вуалью в крупную сеточку, – размышляла Диана Аркадьевна, стараясь не смотреть на дорогу. – Интересно, а по этикету сумочку можно с собой брать? Или на похоронах не положено? Одно дело – гости, им проще. А скорбящая родственница имеет право на пригоршню косметики в черном атласном ридикюльчике? Причем обязательно в тон шляпки: тот же материал и такой же цветок. Или цветок не нужен? А этот Вий будет лежать хоть раз в жизни молча, не позоря семью. Тихий, кроткий, безобидный. Он уйдет навсегда, и уже никогда не попросит у меня прощения, не раскается и не узнает, как заботливо я выбирала лилии для украшения гроба. Лилии он терпеть не мог, но, во-первых, они смотрятся очень аристократично, а, во-вторых, какая ему разница на том-то свете. А я все ему прощу. И отпущу с миром…»
Диана Аркадьевна почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она с состраданием взглянула на уже почти похороненного старика.
– Чего шмыгаешь-то? Страшно? – радостно гаркнул дед. – Может, выйти хочешь? Так это мы мигом. Только скажи – враз высажу. Но, уж не обессудь, ждать не буду. Если по нужде, то вон в окно вывешивай свое добро.
И он снова удовлетворенно заржал, видимо, представив невестку с «добром в окне».
«Костюм дешевый и никакого памятника», – злобно подвела итог кладбищенским фантазиям Диана Аркадьевна. Теперь ей стало ясно, зачем свекор поил ее перед дорогой чаем.
Высадив невестку у подъезда и вручив ей сумку, Михаил Яковлевич сурово отрезал:
– Сама донесешь, не рассыплешься. А Максу я скажу, что ты приехала. Так что – не балуй. Хотя лучше уж пусть он тебя разок застукает. Вот тогда я за милую душу помогу барахло твое по лестнице таскать.
Плюнув вслед удалявшемуся внедорожнику, Диана Аркадьевна побрела домой. Все чемоданы с вещами пришлось оставить в Хохотухине, так как свекор с видимым удовлетворением констатировал, что места в машине ровно на Машины баулы.
– А шмотки свои тут брось, – ласково предложил он невестке прямо перед отъездом. – Тебя все равно уже ничем не задрапируешь.
На этой жизнерадостной ноте они и покинули дачу. Диана Аркадьевна едва успела прокричать Наде, чтобы та позаботилась о чемоданах и следила за садом.
– Дед, а почему ты маму все время дразнишь? – спросила Маша, когда Никита уже был уложен в родную кроватку, а многочисленные затащенные Михаилом Яковлевичем в квартиру сумки возвышались в коридоре неопрятной горой.
Они без сил сидели в кухне, ожидая, пока вскипит чайник.
– Не подходит она твоему отцу. И никогда не подходила, – туманно пояснил старик. Не объяснять же внучке, что родители у нее рогатые, а она достойная продолжательница семейных традиций. Се ля ви, как говорится. Кто не рогат, у того все впереди. Или уже позади. Иногда ему вообще хотелось поспорить с Дарвиным и доказать, что человек произошел не от обезьяны, а от оленя. Но как подвести под свою теорию научный базис, дед не знал. – Не пара они.
– Дед, но они мои родители, понимаешь? Жизнь уже прожита, чего сейчас менять-то? – Маша прекрасно все понимала. И про мамину склонность к флирту она знала. И о том, что дед подозревал невестку в изменах, тоже догадывалась. Только его подозрения были, на Машин взгляд, абсолютно беспочвенны. Флирт и измена – вещи несравнимые. Мама не такая, она просто любила внимание мужчин, оно было нужно ей как воздух, потому что папа этого воздуха как раз и не давал. Мама была женщиной во всех смыслах слова, особенно в тех презрительно-снисходительных смыслах, которые мужчины любят вкладывать в понятие «слабый пол». Но как объяснить это деду?
– Это у кого это жизнь прожита? – опешил старик. – Я вон только жить начинаю. Кстати, дай мне телефон той беленькой. Надо узнать, как она добралась-то.
– Нормально она добралась. Слушай, тебе нравятся молоденькие, ей тоже нравятся молоденькие, понимаешь?
– Это от неопытности. Самое хорошее вино – хорошо выдержанное. Чем старше, тем лучше.
– Мужик не вино. Как и тетка. Вот тебе пенсионерки не нравятся, а они ведь тоже по твоей логике с возрастом должны похорошеть.
– В меня пошла. Языкастая, – гордо констатировал Михаил Яковлевич. – Молодца. Но с дедом не спорь.
– Не буду, – покладисто согласилась Маша. – Но и телефон не дам. Если бы Алька хотела, она бы сама тебя номером снабдила. И вообще, я не готова называть ее бабушкой.
– Так и я жениться не созрел еще, – развел руками старик.
– Ты, дедуль, перезрел уже. Тебе жениться не позволит избыток жизненного опыта.
Глава 9
К подбору кандидатуры няни Маша подошла со всей серьезностью. Муж, правда, деликатно намекнул, что для начала неплохо было бы выяснить, есть ли смысл вообще искать кого бы то ни было, пока нет определенности с работой.